Прощальный поцелуй - [80]

– Ты так говоришь обо мне, как будто я здоровенная кровать с балдахином и четырьмя столбиками по углам, которую ты собираешься втиснуть в свою комнату-студию, – рассмеялась она.

Роз всегда чувствовала себя некомфортно, выслушивая комплименты или излияния чувств, но эти слова заставили ее затрепетать. После напряженной ситуации в «Кипарисах» она не думала, что он когда-нибудь их произнесет.

– Я не хочу, чтобы ты делал что-то такое, чего тебе делать не хочется, – осторожно начала она. Часть ее все еще опасалась, что в этом кроется какой-то подвох. – Страсть к путешествиям и приключениям у тебя в крови. Я не хочу тебя менять. Все, чего мне хочется, – это чтобы ты был счастлив. Чтобы мы были счастливы.

– Мы могли бы уехать в Париж. Или на юг Франции. Сняли бы хижину, вроде той, о которой ты когда-то говорила, с одной кроватью на двоих.

– А как же твой «Капитал»?

– Мы могли бы организовать во Франции выпуск родственного издания. Для англоговорящих экспатриантов. Роберт руководил бы редакцией в Лондоне, я бы стал международным редактором, а ты, Розамунда Бейли, восходящая звезда печатной индустрии, была бы главным редактором журнала «Капитал-Париж».

– Это звучит как рассказ о захватывающем приключении, – усмехнулась она.

Энтузиазм и блеск в его глазах поугасли.

– Но сначала мне необходимо съездить в Перу. Сейчас я уже не могу от этого отказаться.

Она впервые слышала, чтобы, когда он говорил о своей экспедиции, в голосе его звучало еще что-то, кроме радостного возбуждения.

– Я и не хочу, чтобы ты отказывался, – мягко произнесла она.

– Правда? – удивился он.

Официант принес их заказ, и Роз на время умолкла. Прожевывая кусок говядины по-бургундски, она подняла глаза на Доминика.

Он нахмурился:

– Что случилось?

– Я сегодня ходила в Министерство иностранных дел.

– В МИД? Зачем?

– Затем, что я решила, что поеду с тобой на Амазонку.

– Ты хочешь поехать со мной, – медленно произнес он.

Она выдержала его взгляд с каменным выражением лица.

– В джунгли я с тобой не пойду, если ты категорически против этого. В таких делах ты специалист, и я уважаю твое мнение. Но я полечу с тобой в Перу, потому что есть шанс, что ты больше не вернешься, и я хочу как можно больше времени провести с мужчиной, которого люблю. Это, надеюсь, понятно?

– Прямо скажем, не самый оптимистический взгляд на мою экспедицию.

– Зато это правда. И ты это знаешь, и я это знаю. Поэтому-то ты и хотел, чтобы на следующие выходные мы с тобой поехали в Блэкпул.

– Ну, не совсем так, – улыбнулся он.

– Я уже побывала в Королевском географическом обществе, в посольстве Перу и в Министерстве иностранных дел, – продолжала Розамунда. – Все нужные бумаги уже там. В них я значусь твоим менеджером по логистике.

Он судорожно сглотнул, стараясь держать себя в руках, хотя понимал, что имеет полное право прийти в ярость из-за такого ее самоуправства.

– Ты готова на это ради меня? – наконец спросил он.

– К этому времени ты должен был бы уже понять, что я девушка типа «все или ничего».

– И я действительно понял: ты еще более потрясающая, чем я думал все это время.

– К чему эти сантименты? Я просто защищаю свою инвестицию, закрывая глаза на то, что ты даже не в состоянии приготовить еду, чтобы ее не сжечь.

– Пойдем уже отсюда.

– Погоди, я только доем свою картошку.

Он уже получил счет и, рассчитываясь за их ужин, бросил на стол банкноту в десять шиллингов.

– Куда пойдем?

– Давай просто погуляем, – предложил он и взял ее за руку.

Он молчал, как будто над чем-то напряженно размышлял. Перейдя дорогу возле театра «Олдвич» и избегая шумных улиц Ковент-Гардена, они вышли к реке, и Роз почувствовала, что понемногу стала расслабляться.

– Мост Ватерлоо, – улыбнулась она. – А я помню, что ты сказал мне про это место на нашем с тобой первом свидании.

– Нашем первом свидании?

– В пабе на Примроуз-Хилл. Я, конечно, понимаю, что это было не совсем свидание. Что ты просто хотел поговорить со мной о моей статье, но все же…

– Все правильно. Это было наше первое свидание, – сказал он, сжимая ее руку.

При виде открывшейся им картины у нее перехватило дух. Она училась неподалеку, в Лондонской школе экономики, но этот знакомый еще со студенческих времен пейзаж никогда не переставал изумлять ее. Справа расположилось впечатляющее здание парламента, воодушевляющего символа демократии, а слева высился собор Святого Павла и мерцал огнями вечерний Сити.

На Лондон опускались сумерки, раскрашивая небосвод золотистыми и фиолетовыми полосами, и от захлестнувших эмоций Роз содрогнулась всем телом.

– Мне кажется, что я никогда не испытывала такого возбуждения от ощущения жизни и от того, что она мне обещала, как в тот раз, когда я шла с тобой по мосту Ватерлоо, – тихо сказала она.

Доминик обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Это твои слова, ты тогда сказал это на нашем первом свидании, но только сейчас я по-настоящему поняла, что ты имел в виду, – сказала она, подняв на него глаза.

– Я и сейчас чувствую то же самое. А ты? – сказал он, ткнувшись носом ей в макушку.

Она кивнула, а он, не отпуская ее руку, развернул ее так, что они оказались лицом к лицу. Она думала, что за этим последует поцелуй, однако он вдруг занервничал, и под одним из его серых глаз, которые она так любила, тревожно задергалась жилка.