Прорыв начать на рассвете - [50]
Недавно Гордон сделал для себя внезапное открытие. Как все великие открытия, оно заключало в себе очень простую истину. Войну ненавидят все. Все, кого он встречал до сей поры. И на передовой, и в тылу. Просто большинство в этом не признаются. Ближе всех к пониманию сути войны раненые. Чем тяжелее ранение, то есть чем ближе человек к смерти, тем объективнее в нём оценка всего происходящего вокруг. Смерть же не оправдывает ничего. Смерть на войне ничего не значит. Она просто делает человека, целый мир холодным трупом. Застывшим телом, которое, скорее всего, останется непохороненным, и его либо растащат собаки, либо расклюют птицы. И товарищи, с которым ты ещё вчера на двоих-троих раскуривал завёртку табаку, почти равнодушно перешагнут через твоё тело и уйдут своей дорогой. Потому что тело, лишённое жизни, сразу становится проблемой для живых. Надо хоронить, копать яму, закапывать… Этим не хочется заниматься никому. Вот и получается: если война – это всего лишь мерзость, которая заслуживает только ненависти, то почему он должен служить этой мерзости? Он выкупит свою жизнь и уйдёт. Куда угодно. Сразу, как только сложатся благоприятные обстоятельства.
Но об этом открытии пока нужно помалкивать. Потому что оно принадлежит только ему одному.
Однажды утром его окликнул Профессор:
– Товарищ боец, – сказал он, – подойдите ко мне.
Галустян-Гордон подошёл. Приложил ладонь к шапке:
– Рядовой Галустян по вашему приказанию…
Профессор внимательно посмотрел на него, усмехнулся едва заметной усмешкой, небрежно дёрнувшей его крупные породистые губы, и спросил:
– Давно получали письмо из дому?
– Письмо-то получил. Но некогда написать ответ.
– Пишите срочно, я передам.
Это был пароль. После такого диалога любые письменные донесения можно было передавать друг другу почти в открытую. Но Профессор казался человеком сверхосторожным.
– Присядь-ка, боец Галустян. – И Профессор похлопал по досчатому настилу саней. – Расскажи мне, старику, что из дома пишут…
А из дома им пишут следующее: «Срочно сообщить о сроках, маршруте и порядке движения колонн. Срок исполнения: 22.00». В полночь Галустян-Гордон должен доставить эту информацию в сторожку лесника сам либо через связного, если самому это сделать будет невозможно.
В ту же ночь Радовский узнал о том, что марш откладывается на сутки, что выходить армия из района сосредоточения будет на запад, с возможным незначительным смещением направления южнее, параллельно шоссе Юхнов – Вязьма, что, в связи с опозданием в район сосредоточения полков 338-й дивизии, движение последней предполагается в том же направлении, но автономно. Самое главное в сообщении Профессора было в конце: обоз оперативного управления 33-й армии во главе с командармом Ефремовым должен двигаться в середине колонны вслед за сводной ударной группой 160-й дивизии, в которую также включены мелкие группы партизан и проводников, хорошо знающих здешние леса и дороги, а ядро составляют автоматчики маршевых лыжных рот и батальонов.
Радовский тут же передал полученные сведения в штаб 5-й танковой дивизии. В ту же ночь в штабе дивизии состоялось короткое совещание. На нём и было принято решение об отсечении ударного отряда от основной колонны армии. Сложность задачи боевой группы Радовского заключалась в том, что после предполагаемого боя на большаке Беляево – Буслава, предстояло выяснить точное местонахождение оперативной группы окружённой армии и самого генерала Ефремова. А это означало, что Профессор должен был снова выйти на связь. На этом же совещании Радовский узнал о том, что одновременно с ними, с той же задачей, будет действовать рота полка особого назначения «Бранденбург-800», что одеты они будут тоже в красноармейскую форму. После совещания состоялся непродолжительный разговор с Иваром. Из этого разговора Радовский понял, что «бранденбуржцы» уже находятся в расположении «котла», а это значит – в лесах в окрестностях Шпырёва и Науменок.
«Одно из двух, – размышлял Радовский, возвращаясь в расположение своей роты, – либо Ивар мне не вполне доверяет и предстоящую операцию проводит в качестве своего рода проверки в деле, либо не доверяет вполне и подстраховывает активными действиями более надёжных “бранденбуржцев”».
Глава одиннадцатая
Они бежали по лесу, около тысячи человек из разных дивизий и полков, смешавшись в стремительный, неутомимый поток, который, казалось, ничем уже нельзя остановить. Хрипы простуженных глоток, задавленный кашель, стоны раненых, которых несли на жердевых носилках. Воспалённые глаза, в которых горела только одна-единственная жажда: вперёд, на выход!
– Фаина Ростиславна, ну как вы, миленькая? – спрашивал старшина Нелюбин, то и дело наклоняясь к лежавшей в санях Маковицкой.
Бледное её лицо сияло в ночи неподвижным безнадёжным сиянием.
– Кондрат, – позвала она, с трудом шевеля немеющими губами, – подай мне снежку. Снежку бы мне. Холодненького.
Старшина отбежал от дороги, разрыл руками пелену сырого крупяного снега, сжал в горсти чистый холодный ком и, бережно прижимая его к груди, так же бегом вернулся к саням.
– На вот, миленькая. – И он сунул ей в руку белый сыпучий комок.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.