— Василий! Ну кто же дарит искусственные цветы? Да еще и желтые!
— Да? Я подумал: будут стоять всегда.
— Искусственные цветы дарят покойникам. А желтый цвет — к измене. Какой вы смешной, — и она чуть-чуть, коротко погладила его по плечу. Он был грустен.
— У вас что-то случилось? — спросила она.
— Не у меня. У знакомых людей. Судьба других людей действует очень сильно. А что вы делаете, когда вам грустно?
— Я? — Она задумалась. — Я читаю.
— Читаете? Может быть… Знаете что, а напишите-ка мне список писателей, которых надо прочесть обя-за-тельно. Я так часто ловлю себя на необразованности.
— Давайте, — она оживилась, достала бумажку. — Я тоже вас иногда ловлю на необразованности… Извините, — оправдалась. — Это совсем не страшно. — Написала: — Пушкин. Лермонтов. Толстой. Чехов. Дюма. Пока хватит?
Он взял бумажку, прочел, вернул.
— Почему? — удивилась она.
— Я запомнил.
— Уже? — она засмеялась.
— А знаете, что делаю я, когда мне грустно? — спросил Василий загадочно. — У вас есть время?
— Два часа.
— Поехали!
Они сели в машину и поехали. На набережную. Туда, где начиналось строительство огромного, нового, небывалого дома.
— Смотрите! — сказал Василий, красиво поведя рукой. — Здесь будет дом! И дом будет первым домом будущего. Дом-счастье, дом-город! В нем будут библиотеки, детские сады, магазины, школа, кинотеатр, парк во дворе! Человек будет въезжать в квартиру, обставленную прекрасной современной мебелью! В этом доме будут жить прекрасные люди! Как жаль, что все делается медленно, как жаль, что так мало хорошего в нашей жизни! Но я — верю. Если бы не верил, я бы не жил. А вы?
Он вдохновился, машина поехала быстрее.
— И я, — ответила Надежда Павловна, едва удержав на голове белый прозрачный шарф.
Девушки в школьных формах помахали вслед машине и запели комсомольскую песню. Автомобиль разогнался вдруг и превратился в ракету. И, взмыв ввысь, сделал круг над Москвой.
— Хорошо? — крикнул Василий Надежде Павловне.
— «Налейте, налейте бокалы!..» — запела голосом Виолетты из «Травиаты» Надежда Павловна…
Потом они плавно ехали на теплоходе по Москве-реке, в ресторане, и Надежда Павловна рассказывала:
— Если бы вы знали, как хочется иметь дом! Свой, настоящий дом, где можно из спальни выбежать в ванную без халата… Простите. А дядя Коля, сосед из угловой? Запил, купил щенка. Щенка принесли две женщины… с Савеловского вокзала. Вы понимаете. Пили три дня, обокрали дядю Колю и ушли. Щенок обгадил ему постель, он выбросил щенка и заперся. Нет его и нет. Я хотела вызвать милицию: мало ли что? Сегодня утром выходит на кухню: ширинка расстегнута, как обычно, волосы дыбом, белый от ненависти, и говорит: «Я вам что: ОДНА должна готовить?!»
Василий засмеялся, качая головой.
— Я не знаю, что там у него произошло в мозгах, — продолжала Надежда Павловна. — Почему он решил, что он — она… Что готовить?.. Вам тоже смешно. А в его комнате раньше была моя детская. Правда, я почти не помню ее.
— Мне не смешно, — Василий пожал ей руку. — Если бы вы знали, как болит сердце от наших недостатков. Но, может быть, я сумею вам помочь. Не сейчас. Дайте мне две недели — и я постараюсь.
— Что вы! — испугалась Надежда Павловна. — Я совсем не имела в виду! Получается, что я вас заманила, чтобы просить!.. Василий, дайте мне слово, что вы ни-ког-да ничего не будете делать для меня!
— Не дам!
— Нет, дадите! Нет, обещайте, что вы ни-ког-да!.. Или я навсегда запрещу вам видеться со мной!
— Раз так, обещаю, — засмеялся Василий и погладил ее по ладошке.
— Давши слово — держись! — она погрозила пальчиком и мягко отняла ладошку, хотя ей не хотелось этого делать. — А вот лучше назовите мне писателей, которых вы обязаны прочесть!
Василий прищурился и перечислил писателей.
— Потрясающе! — восхитилась Надежда Павловна и быстро-быстро зааплодировала.
Адвокат собрал необходимые вещи, немного: вещмешок. Надел пальто. Остановился. Подумал и написал на бумажке:
«Я — испугался!
«.
Поставил подпись, сложил письмо в конверт и, выйдя из квартиры, опустил конверт в ящик Писателю.
На звук опущенного письма выглянул Друг Писателя. Адвокат вздрогнул и спросил:
— Дома, не знаете?
— Знаю. Дома, — торжественно ответил Друг. — Попросил три минуты на сборы. Жду!
— Да, — неопределенно ответил Адвокат и пошел вниз по лестнице.
Друг вернулся в квартиру, дождался по секундомеру, когда можно забирать Писателя.
Тот сидел на кухне, в пальто. Написал на пыльном подоконнике — с у д. Подумал и взял «с у д» в кавычки. Дописал большую букву. Встал.
— Пять, четыре, три, две, одна, — просчитал соответственно секундомеру Друг. — Три минуты.
— А они читали обе повести? — спросил Писатель.
— Они читали все, — ответил Друг, подавая Писателю калоши. — Георгий давал им твои дневники и черновики репортажей, — с любовью осмотрел Писателя и засмеялся. — Да не бойся! Я сказал, что я тебя спасу? Значит, я тебя спасу.
— Красивая картинка, — показал Писатель на фотографию на стене. На фотографии был отснят черный, тонкий, страстный конь.
Друг подошел к картинке, чтобы внимательно изучить и ответить, красивая ли картинка.
— И-го-го!!! — во все горло заржал Писатель.
