Пророчества Авеля. О будущем России - [39]

Вот вам действительно случившийся анекдот, который убедит вас в справедливости моих слов. В отдаленной части Шотландии путешественник был застигнут ночью на дороге и принужден искать себе ночлега в одной маленькой и уединенной хижине. Путешественник наш принят был радушно, и хозяйка, отводя его на покой в особую комнату, стала уверять его с каким-то загадочным и боязливым видом, что окно хорошо заделано. Осматривая прилежно стену, в которой было прорезано это окошко, путешественник заметил, что возле окошка был пролом, вероятно сделанный для того, чтоб увеличить отверстие. Когда он пожелал узнать тому причину, то получил в ответ, что один пастух, который незадолго до того времени ночевал в самой этой комнате, повесился на ее дверях. По общепринятому в той стране суеверному правилу, не позволялось вытащить тело самоубийцы сквозь двери, а окно было для того слишком узко, почему хозяева дома и вынуждены были проломать часть стены, чтоб вынести покойника. При этом рассказе дали путешественнику заметить, что с тех пор пастух иногда показывается ночью в этой комнате, отчего никто из домашних никогда в ней не ночует. Хотя путешественник наш и не верил привидениям, однако ж не без некоторого тайного страха лег в постелю, положив подле себя на всякий случай оружие. Между тем во сне пригрезилось ему какое-то страшилище, которое, как казалось ему, стояло у его постели. Когда он проснулся, встревоженный сновидением, то заметил, что сидит на постели с пистолетом в руке. Окинув комнату боязливым взором, он ясно увидел при лунном свете, что у стены, прямо против него и рядом подле окошка, стоит, закутавшись в гробовой саван, какой-то длинный и неподвижный призрак. Путешественник с большим усилием решился наконец приблизиться к этому ужасному видению, в чертах и одежде которого, как казалось, он узнавал то самое страшилище, которое нарушило сон его. Подошедши кое-как к стене, стал он шарить рукою по тому месту, где, как казалось ему, стоял призрак, но, не находя ничего под рукою, возвратился опять к постели; однако ж он побоялся опять лечь спать. После некоторого отдыха, в продолжении которого он успел собраться с мыслями и придумать средство освободиться от столь неприятного положения, путешественник принялся снова за свои разыскания и наконец открыл, что предмет его ужаса происходит от ударения лучей лунного света на стену, ибо лучи эти, проходя чрез разбитое в окне стекло, образовали собою длинный, блестящий призрак, которому разгоряченная предшествовавшим тому сновидениям фантазия путешественника с невозможною точностью придала черты, наружность и все принадлежности трупа, приготовленного к погребению.

Сюда принадлежат также воздушные оптические явления, случающиеся с путешественниками в песчаных степях, которые так часто обманывали французских солдат во время бонапартовой экспедиции в Египте. Во время дальних и затруднительных переходов чрез знойные пески, при палящем солнце, умирая от жажды, они часто думали видеть перед собою вдали роскошные цветущие поля или обширные озера, в которых надеялись утолить жажду; но, подходя к тому месту, где предполагали отдохнуть и освежить силы, они снова находили ту же степь, те же пески; луга, озера — были оптический призрак, происходивший от волнения паров или нагретого воздуха. Это волнение в малом виде можно заметить днем, смотря на предметы сквозь то место, которое находится над пламенем горящей свечи, — и даже в поле, летом, в жаркий полдень, если, прилегши к земле, смотреть издали на дальний лес, или на другой темный предмет.

Знаменитый Кардан, не помню в каком городе, однажды чуть было не сделался жертвою простого народа, который, собравшись на площади, смотрел на изображение человека, находившегося будто бы в облаках. Кардан показал народу, что это изображение было портрет статуи, находившейся на каком-то здании и отражавшейся в густых парах воздуха. для произведения такого оптического обмана нужно много условий, но оно возможно. Вспомните обо всем, что писано о явлениях, известных под именем «миража», «фата-морганы». Я не упоминаю о них, ибо, они описаны во многих детских книгах. Арабские и персидские поэты рассказывают нам много чудесного о сих явлениях. Иногда, и в особенности в то время, когда дух наш, в каком-либо нравственном волнении, как будто ожидает чего-то сверхъестественного, тогда самые обыкновенные, ежедневно нами видимые предметы делаются в глазах наших в самом деле сверхъестественными. Вот вам пример: повар одного купеческого корабля во время переезда сделался болен и умер; надобно прибавить к этому, что у него одна нога была короче другой, почему он и ходил прихрамывая. Несколько дней после того, как спустили в море труп его, лейтенант этого корабля будит капитана ночью и объявляет ему, что повар плывет за кораблем и что все матросы собрались у борта смотреть на чудо. Капитан рассердился, сначала приказал было оставить его в покое и наблюдать, кто прежде прибудет в Ньюкестль: корабль ли, на котором они плывут, или повар, которому вздумалось плыть туда же. Но скоро лейтенант счел нужным еще раз разбудить капитана, говоря, что экипаж приходит в совершенное отчаяние, да и что он сам в большом недоумении, ибо в самом деле видел перед кораблем что-то страшное, движущееся в воде, и которое, как все уверяли, походило на повара как две капли воды; что на нем была даже шапка, в которой обыкновенно он ходил. Капитан вышел на палубу, нашел весь экипаж в таком расположении духа, что счел нужным сказать, будто и ему в самом деле тут кажется что-то странное, о чем он прежде и не думал, и будто бы он теперь не знает, как разрешить эту загадку. Слова эти так встревожили весь экипаж, что все матросы от страха не знали, что делать, и почти оставили управление кораблем. Наконец, капитану пришла счастливая мысль направить ход корабля прямо на фантом повара, но ни один человек не решался взяться за руль. Вынужденный сам исполнить эту работу, капитан приблизился к неизвестному призраку и открыл, к общему удовольствию и смеху, что пред кораблем плыл не покойник-повар, наделавший им столько хлопот, но просто кусок дерева, принадлежавшего какому-нибудь разбитому кораблю и имевший подобие человека. Не догадайся капитан приблизиться к мнимому привидению — нет сомнения, что это происшествие сделалось бы происшествием, которому были очевидные свидетели, а эти свидетели не отказались бы даже подтвердить под присягою то, что они видели своими глазами, — и кто-нибудь, например, доктор Кернер, засвидетельствовав подписи очевидных свидетелей, обнародовал бы это происшествие во всеобщее сведение; долгое бы время переходила эта история от одного легковерного рассказчика к другому, и не один исправный и смелый, но суеверный моряк дрожал бы, может быть, от страха, слушая такое повествование... Кстати, о моряках: некто был подвержен морской болезни, которая перешла в умственное помешательство. Движения его глазного яблока были так неправильны, что он не мог ничего ясно видеть. Когда по этой причине предметы в глазах его колебались, а ноги не довольно твердо служили, то он имел привычку кричать: «море сильно волнуется».