Пророчества Авеля. О будущем России - [37]

Такого рода явлений тысячи; скольким заблуждениям подвергает нас какое-либо странное устройство комнат! Вам известна большая часть акустических обманов, происходящих в комнатах со сводами, или имеющих эллиптическую форму. Помните старую залу Большого театра: в некоторых ложах вы слышали суфлера гораздо явственнее, нежели актера; казалось, что суфлер говорит вам на ухо; часто вы слышали в одной ложе духовые инструменты прежде струнных, в другой — струнные прежде духовых. Вы, верно, также замечали, сходя с лестницы после бала, когда жар общих разговоров, кажется, усиливается, — что вдруг одно слово, сказанное не громче другого, раздается по всему подъезду; это случается тогда, когда звук этого слова настроен в один тон с каким-нибудь стеклом в окошке, а иногда и целым сводом. Все эти явления понятны и даже могут быть вычислены, ибо происходят в определенных, измеренных линиях; но какой математик приведет в числа все фантастические линии, происходящие в наших дедовских домах от бесчисленных пристроек и перестроек каждого нового поколения, каждого нового жильца? Какие тут могут произойти трубы, звукопроводы, так сказать акустические микроскопы? А вы знаете, что именно в старых домах привидения любят поселяться, шуметь по ночам и делать всякие проказы. На сей-то род явлений я намерен обратить преимущественное внимание, как вы увидите это впоследствии; теперь же мы побеседуем с вами о первой причине видений, то есть происходящей в нас самих, почти без всякого содействия внешней природы.

Все эти наблюдения, правда, уничтожают поэзию привидений; но успокойтесь, еще много останется —

...в природе, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам.

Письмо второе

У нас пять чувств, как известно: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание; но часто болезни или природное расположение органов, посредством которых действуют наши чувства, т. е. глаза, уши, язык и проч., действуют так неправильно, что чувства наши передают уму совершенно ложные впечатления; это продолжается до тех пор, пока наш организм не придет в натуральное здоровое положение. Каждое чувство, которого орган находится в болезненном состоянии, весьма удобно может нас вводить в заблуждение и давать ложную идею о предметах; так, например, одержимому желтухою все предметы кажутся желтыми; при сильном засорении желудка теряется вкус, пища и питье кажутся горькими; от одной болезни ослабевает зрение, от другой слух, и так далее. Все эти явления, когда наши чувства дают нам о предметах такое понятие, которое противоречит нашему обыкновенному понятию о том же предмете, ученые называют общим именем: обманом чувств.

Обман же чувств делят на два главных рода: на иллюзию (illusions) и галлюциона-цию (gallucination). Одно на другое довольно похоже. Но под словом иллюзия (что можно перевести просто словом: чувственный обман) ученые понимают то состояние, когда человек составляет о каком-нибудь предмете противоречащее истинному или нашему обыкновенному об нем понятию; под словом же галлю-ционация (что можно перевести: способность к видениям; не привидимость ли?) разумеют такое состояние организма, когда человеку являются предметы, в самом деле не находящиеся пред ним, часто в настоящем своем виде, но с символическим значением.

Рассмотрим обманы чувств в двух вышеозначенных видах и скажем несколько слов хоть об обмане, производимом в нас чувством зрения.

Иногда, например, как выше замечено, внешние предметы представляются нашим глазам совсем не того цвета, какой они действительно имеют. Если, став против окон, долго смотреть в одно и то же время на предметы светлые и темные, а потом обратить глаза свои на светлую стену, то в эту минуту предметы, казавшиеся до того темными (например, рамы в окошке), представятся светлыми. Таким образом, когда зрение наше вдруг переходит от предметов темных к светлым и обратно, то предметы, которых впечатление осталось еще в органах зрения, покажутся различно окрашенными, или, что все равно, глазам будут представляться какие-то цветные пятна. Если, сидя под окном, во время ясного солнечного дня будете долго держать в руках книгу, так чтобы солнечные лучи прямо в нее ударяли, то буквы будут казаться в глазах то зеленого, то красного цветов. Сюда принадлежат и цветистые окраины, с которыми представляются иногда в глазах наших предметы, сильно освещенные, когда мы на них долго смотрим. Если кто долго занимается с сильным напряжением умственных способностей, находится в душевном расстройстве, или изнуряет свои физические силы продолжительным бдением, не укрепляя себя сном, то весьма часто черные буквы на бумаге кажутся ему с красными или голубыми окраинами. То же самое бывает и у оконничных рам, если прилежно устремить зрение на предметы, за окном находящиеся, или, став пред окном, долго смотреть на какой-нибудь предмет, находящийся между окном и глазами, например, на какое-нибудь острие, палку и тому подобное. В желтухе, как сказано выше, больному все предметы кажутся желтыми: в других болезнях они же нередко представляются зеленоватыми.

Диц рассказывает о себе следующее: «я сам по собственному опыту удостоверился однажды, что внешние предметы могут представляться глазам нашим не в натуральном их цвете, хотя бы и не происходило никакой материальной перемены в органах зрения. Однажды вечером лег я в постель, чувствуя небольшую боль от засорения желудка; когда на другой день я встал с постели, то к удивлению моему заметил, что все окружающее меня было прекрасного зеленого цвета, как будто бы я смотрел в очки с зелеными стеклами. Сначала мне никак и не приходило в голову, что такая перемена в зрении происходит собственно от болезненного расположения глаз моих, а потому и обратил я внимание спавшего в той же комнате брата на такое странное оптическое явление; лишь после его неоднократных уверений, я убедился, что меня обманывает зрение. Чрез несколько времени предметы, представлявшиеся мне сначала светло-зеленоватого цвета, стали казаться в темно-зеленом, но чрез полчаса цвет этот начал становиться бледнее, и наконец исчез совершенно, уступив место натуральному. Кажется, нельзя было думать, чтобы в такое короткое время могла произойти какая-либо материальная перемена в органах самого зрения,— как, например, изменение в цвете глазной жидкости,— и нельзя было допустить, чтобы все это так скоро пришло в прежнее положение, почему должно приписать этот обман зрения особенному сочувствию глаз с желудком». У некоторых людей такая перемена зрения весьма обыкновенная; иным внешние предметы кажутся совершенно бесцветными или сероватыми, а преимущественно того цвета, который известен у живописцев под именем sepia. Другим же предметы представляются смешанных цветов, например: светло-желтого с зеленым, пурпурового с синим, темно-красного, темнозеленого и темно-коричневого е черным. Один гравер купил себе темно-коричневый суконный сюртук вместо зеленого, и носил в твердой уверенности, что его сюртук зеленый; этот же самый гравер, еще в детских летах, беспрестанно ошибался в выборе и употреблении красок и принимал одну вместо другой; отчего рисунки его имели самый странный, фантастический колорит. Некоторым все цвета без различия кажутся или синими, или коричневыми; другим же они представляются синими или желтыми с различными оттенками.