Пропавшая карта - [34]

– Полагаю, вы преувеличиваете, – ответил мистер Маховлиц. – Но я подумаю, что можно сделать. Может, мне удастся чуть смягчить ситуацию.

– В каком смысле? – уточнила Берта.

Мистер Маховлиц начал объяснять, но я не вслушивалась. Некоторые человеческие разговоры совершенно бесконечны, плюс эта «трусливая кошка» опять испортила мне настроение. На застеклённом балконе второго этажа есть специальный столб для царапанья, на котором я порой вымещаю своё дурное настроение, но сейчас зима, а значит, дверь на балкон закрыта. Так что я пошла другим путём: вниз, в котельную. Поищу-ка мышей. Пожалуй, мне и одной вполне хватит.

В старой части подвала было темно и тихо, и я слилась с этими темнотой и тишиной так, как люди вряд ли когда-нибудь смогут. Я обошла старую печь и поднялась по угольному жёлобу, где мы давеча играли в догонялки с той жирной мышкой. Никаких следов моей старой подружки. Я подошла к подоконнику и через разбитое стекло выглянула наружу. Последний раз, когда я делала это, я увидела, как по поляне к дому идут Хармони и Бро в сопровождении известного персонажа. Как смешно он вихлялся! Сейчас никого не было видно: небо было чистым, а поляна – белым-бела.

Артур. Какая от него вообще польза? И где он теперь? Мне это было не вполне ясно. Что случается с такими, как он, если они попадают в щекотливую ситуацию? Я не имею в виду, что кто-то его правда щекочет: это он любит, переворачивается на спину и елозит по полу так, что даже смотреть противно. Где бы он ни был сейчас – сомневаюсь, что его щекочут или радуются его выходкам, каждая из которых глупее предыдущей. Тут я поймала себя на том, что протискиваюсь сквозь разбитое оконное стекло. Осколки вонзались в мех на моей спине, как острый гребень. Зачем я это делаю? Ради Артура? До чего странная идея! Но другого объяснения мне не найти.

Готово! Я на улице. И мне сразу стало понятно: прошло слишком много времени. Я понюхала воздух, полный прекрасных уличных запахов, но ни один из них не был связан с Артуром. По-прежнему ли он у этого ужасного человека, мистера Иммлера? Я осознала, что для того, чтобы найти Артура, мне придётся покинуть нашу территорию. Ну что ж – я согласна. Вообще-то я с самого лета не была на улице. Какое насыщенное вышло времечко! Жаль, короткое. Я помню, как ехала с мамой на её машине, и то, как она обернулась ко мне (в машине мне нравится лежать сзади у стекла) и сказала: «Принцесса, я понимаю, что ты всего лишь подчиняешься своему инстинкту, но я бы хотела, чтобы больше ты так не поступала». И я поняла, что мама по-прежнему меня любит – может, даже сильнее, чем прежде. Но на улице я с тех пор не бывала.

Ах, свобода! Моё плохое настроение стало понемножку улучшаться, и я колебалась недолго. Я решила посетить магазин Уилларда: отчасти потому что знаю дорогу к нему, а отчасти – потому что люди любят его липкие булочки, а мистер Иммлер – человек, хоть и низшего сорта. Я тихо сделала по снегу несколько шагов, и передо мной открылся прекрасный пейзаж для завтрака. Я имею в виду, что не заметить птичью кормушку было невозможно.

Так или иначе, но при виде кормушки я замерла, моя передняя лапа так и застыла в воздухе в изящном изгибе. До чего великолепная картина! И она, должно быть, отлично видна из некоторых окон гостиницы. Но сейчас, надеюсь, никто на неё не смотрит. «Принцесса, лучше бы тебе не отвлекаться», – подумала я, но именно в этот момент что-то красное затрепыхалось на фоне голубого неба. Красное трепыхание стало расти, у него обозначились крылья. Это кардинал. Моё плохое настроение вмиг улетело – так же быстро, как прилетела птичка. До чего интересно! Неужели я на пороге блестящего открытия о связи между полётом и настроением?

Но сейчас мне не до этого. Птица – единственное красное пятно на всей большой улице, по крайней мере в моей её части. Она приземлилась на маленькую жёрдочку, которую Элрод предусмотрительно сделал перед отверстием, куда насыпают для птиц зёрнышки, чтобы любая голодная пташка имела на что опереться. К тому моменту, как мой приятель-кардинал сел на неё, я уже была рядом и пряталась на маминой террасе за одним из цветочных горшков. Между этим цветочным горшком и кормушкой – всего ничего: спружинить на двух задних лапах и сделать один прыжок, полностью вытянув вперёд передние лапы.

Но всё это происходит не само собой – сообщаю на тот случай, если вы намерены тоже попробовать. Нужно много терпения. Много терпения – значит, дождаться, когда ваша птица перестанет осматриваться и её крохотный мозг наконец отвлечётся на зёрнышки. Когда она наконец засовывает голову внутрь – всё равно ещё не пора, не сразу. Эта первая попытка обычно – лишь имитация, и так же случилось с моим сегодняшним кардиналом. Кстати, до чего ж он красив! И это именно он: ярко-красные – это самцы, а у самок цвет более тусклый. Я слышала, как Хармони рассказывает об этом Бро. Впрочем, он, кажется, вовсе её не слушал.

Итак, вот и имитация налицо: голова заглянула в кормушку, но немедленно показалась назад. Пронзительный птичий взгляд высматривал растяп, пошевелившихся слишком рано. Но я не из их числа. Я жду. Совсем скоро уже. С птицами вам вряд ли когда-нибудь придётся ждать слишком долго – они живут в очень быстром темпе, и вы поймёте это в первый же раз, когда впервые вонзите свой зуб в её шейку и почувствуете, как трепыхается крошечное сердечко в последнем… хм, наверное, мне лучше избавить вас от подробностей. Так вот – я жду, а кардинал вновь сунул голову в кормушку. На этот раз он держал там голову подольше, но всё же это опять была имитация: птица внезапно выпрямилась и вновь насторожилась. Третий раз должно быть уже то, что нужно. Я замерла.