Пропавшая глава - [60]

— О… Гудвин, входите, входите. Извините за мою наружность, — пробормотал он, легонько прикасаясь к повязке, закрывавшей левую часть лица. — Позавчера вот слегка пострадал. Вы, видимо, уже знаете про эту историю?

Да, потому я и здесь, — сказал я, усаживаясь напротив. — Я хотел бы услышать от вас, как это все приключилось.

Отт пригнулся вперед, воинственно выставив подбородок.

— Только не делайте из мухи слона, — предупредил он, погрозив мне пальцем. — То, что произошло между мной и Кейтом Биллингсом, к смерти Чарльза Чайлдресса не имеет ни малейшего отношения. Понятно?

Голос его угрожающе зазвенел.

— Хорошо, но я буду признателен, если вы удовлетворите мое любопытство.

— Понимаю, вы от своего не отступитесь, — вздохнул Отт. — Что ж, будь по-вашему. Не могу сказать, что мне приятно об этом вспоминать, но, раз вы настаиваете, расскажу обо всем без утайки. — Отодвинув рукопись, он оперся обоими локтями на стол.

— Мы с женой сидели в баре ресторана «Каули» на Пятьдесят четвертой улице — возможно, вы его знаете. Изумительные свиные ребрышки, рыба, но особенно — «кокиль Сен-Жак». Гребешки, иначе говоря. Это чуть ли не единственный ресторан, куда мы ходим с моей супругой. Так вот, сидим мы в баре, ждём, пока освободится столик, как вдруг в бар, пошатываясь, вваливается Кейт Биллингс. Едва на ногах держится. Должен сразу сказать особой любви мы с ним друг к другу не питаем. Не скажу, что именно я приложил руку к тому, чтобы Винсон уволил Биллингса, но и возражать, узнав об этом, я не стал. Биллингс же до сих пор убеждён, что его увольнение результат моих интриг. Он упрям, заносчив, а как редактор себя сильно переоценивает. Вдобавок он жуткий наглец. Всякий раз, когда бы мы с ним не встретились, — а это, по счастью, бывает не слишком часто, — он пытается меня поддеть. Ну вот, а на это раз я решил его опередить.

— И у вас это вышло?

Отт болезненно поморщился, словно отгоняя от себя неприятные воспоминания.

— Да. Понимаете, я уже довольно прилично выпил. Хотя и не нализался, как этот чёртов Биллингс. Словом, я обронил какую-то фразочку насчёт того, что, мол, у него совесть нечиста, раз он так надрался. Ну и проехался ещё, что он переживает по поводу своего позорного изгнания из «Монарха». Глупо, конечно, я понимаю. Ну вот, Биллингс тут же подлетел к нам и принялся поливать меня бранью. Обозвал меня в частности лизоблюдом и «задрипанным агентишкой задрипанных авторов» — это в промежутке между непечатными выражениями, разумеется.

Я сказал, что подобные выражения свидетельствуют о его скудоумии, и лишний раз доказывают его полную профессиональную непригодность. Тогда он выкрикнул: «Вставай, вонючка!».

— И вы встали?

— Да. Нельзя же было допустить, чтобы меня так унижали перед моей женой! — гневно добавил Отт. — Однако, не успел я встать, как он меня ударил, и я очутился на полу. Помню только, как Элинор кричала. Не самый приятный эпизод в моей биографии.

— Согласен, — кивнул я. — Хотя мне показалось, что вы здорово рисковали, провоцируя Биллингса.

— Mea culрa[16], - вздохнул Отт. — Что было, то было. Говорю же вам перебрал я в тот вечер. И всё равно, до сих пор не перестаю удивляться, что так вышло.

— А как вы можете истолковать его действия?

Отт легонько прикоснулся к забинтованной щеке и неожиданно хихикнул.

— Вы хотите услышать от меня, что фингал под глазом доказывает виновность Биллингса в смерти Чарльза? Нет, это я не скажу, как бы не омерзителен мне был этот тип. Мерзавец — да, но он не убийца.

— Это правда, что вы отказались выдвинуть против него обвинение?

— Да, — кивнул Отт, небрежно отмахиваясь. — Элинор на этом настаивала, но я не считаю, что понёс слишком уж существенный урон. К тому же моя вина в случившемся ничуть не меньше его.

— Вы очень великодушны, — прокомментировал я.

— Вот уж нет! — усмехнулся Отт. — Тем более, что для меня история закончилась вполне счастливо. Ведь Кейт Биллингс, как и я, был завсегдатаем «Каули», едва ли не каждый день туда захаживал. Ресторан был его вторым домом. Так вот, я ещё валялся на полу, когда Пьер — метрдотель — подскочил к нему и со своей французской обходительностью поставил в известность, что отныне двери ресторана будут для него закрыты. И поделом бузотеру.

Отт продолжал хихикать и после того, как я, распрощавшись, покинул его кабинет.

В половине двенадцатого я уже был на Восемьдесят второй улице возле дома Биллингса. Серое монолитное девятиэтажное здание разительно отличалось от изящного дома Отта. Консьержа, как и рассказывал Биллингс, не было. Найдя фамилию редактора на табличке в вестибюле, я нажал кнопку его звонка. Ничего не случилось. Я позвонил ещё раз, не отнимая пальца с кнопки почти полминуты.

Я уже повернулся было, чтобы уйти, когда в переговорном устройстве что-то затрещало и свирепый голос пролаял:

— Да?

— Это Арчи Гудвин, — весело прощебетал я.

— Тшэваувуы? — прорычал динамик.

Я истолковал это как «Чего вам» и вежливо произнес:

— Я бы хотел потолковать с вами минутку-другую.

В ответ послышался душераздирующий стон, затем непечатная ругань, и наконец:

— Ладно, хрен с вами, заваливайте.