Прометей, том 10 - [80]

…чистый огнь небес

[Меняя как торгаш] и песни лиры

[В собачий лай безумно] обращая.

Печально слышим издали его

И молим бога, да прольёт он кротость

В озлобленную душу

(III, 944).

Именно среди этих строк и появляется в пушкинской рукописи рисунок, который можно с полным основанием считать изображением Мицкевича. Можно предположить, что в этот истинно драматический момент перед «внутренним оком» Пушкина предстал образ Мицкевича. Но это был уже не тот «Мицкевич вдохновенный», каким поэт знал его когда-то в годы изгнания в России, а человек, на лицо которого наложили свою неизгладимую печать трагические события польской революции и последовавшее затем её подавление.

Поражает дар Пушкина провидеть будущий образ человека.

Черты лица Мицкевича полны особой выразительности: здесь и вражда, и тот «яд», которым поэт «напояет стихи свои в угоду черни буйной», и вместе с тем «безнадежно-мрачное чувство любви к отечеству»[421].

Вывод о том, что перед нами портрет Мицкевича, подтверждается иконографически. Изображения Мицкевича в рисунках Пушкина уже находились в поле зрения исследователей (Н. О. Лернер, А. М. Эфрос[422], Т. Г. Цявловская[423]). Так, пушкинский рисунок 1829 года изображает «Мицкевича вдохновенного» и является свидетельством дружеского общения поэтов (рисунку 1829 года соответствует интересный графический портрет Мицкевича, который был создан в том же году художником Шмеллером для Гёте).

Нарисованный пять лет спустя пушкинский «трагический» Мицкевич сильно отличается от «ничем не омрачённого» поэта 1829 года. Однако изображение 1834 года замечательно подтверждается наброском поэтессы Каролины Яниш (Павловой), которая хорошо знала и любила польского поэта: те же черты, но усиленные печатью трагизма, находим мы и в рассматриваемом пушкинском рисунке. Сходство подчёркивают также изображения Мицкевича 1840-х годов: рисунок Э. Делакруа (1840—1841) и портрет работы Циприана Норвида (1848).

В беловом тексте стихотворения «Он между нами жил…» Пушкин снял резко полемические строки, соседствовавшие с изображением Мицкевича, и закончил стихотворение словами, исполненными благородства, умиротворённости и человечности:

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . боже! освяти

В нём сердце правдою твоей и миром.

И. Трофимов «Полководец»

Многие архивы до сих пор хранят немало удивительных сокровищ. Тысячи уникальных рукописей ещё не выявлены. «Но даже и в тех архивохранилищах, где учтена и описана каждая незначительная бумажка, в тысячи тысяч листов никто ещё не вникал, они ещё ждут исследователя… Бездны исторических тайн, увлекательнейших, нежели самые напряжённые рассказы о приключениях, хранятся в архивах, и волнует здесь сама правда»[424], — справедливо говорит И. Л. Андроников.

Только за последние годы найдено свыше двадцати рукописей А. Пушкина, свыше десяти автографов М. Лермонтова, шестнадцать писем Т. Шевченко, шесть рукописей В. Белинского, несколько сот писем И. Тургенева, редкие автографы И. Крылова, Л. Толстого, Н. Чернышевского, К. Батюшкова, Н. Гоголя, Ап. Григорьева, И. Аксакова, Д. Григоровича, Н. Златовратского, Ф. Тютчева, А. Бестужева, Ф. Глинки, В. Кюхельбекера, К. Рылеева, А. Дельвига, В. Жуковского, П. Вяземского, К. Станюковича, А. Фета, В. Короленко, 1500 страниц произведений И. Прыжова, десятки стихотворений И. Омулевского (Федорова) и многих других писателей.

Новые архивные материалы позволяют зачастую пересмотреть и уточнить отдельные литературные факты. Именно так случилось с пушкинским стихотворением «Полководец».

Творческая история этого стихотворения предстала теперь совершенно в новом свете. Мы читали о том, что «Полководец» — стихотворение, текст которого «не может быть с уверенностью установлен согласно „последней авторской воле“»[425].

А теперь с полной уверенностью устанавливается последний авторский текст «Полководца».

В Центральном государственном архиве Октябрьской революции обнаружен самый поздний, отражающий последнюю волю поэта беловой автограф стихотворения Пушкина «Полководец». Стихотворение вписано в альбом великой княгини Елены Павловны на пяти страницах чётким изящным почерком, без исправлений.

Подпись поэта отсутствует, но в рукописи содержится характерная пушкинская концовка. В конце автографа, на 5-й странице рукой владелицы альбома позднее сделана пометка по-французски: «Записано Пушкиным собственноручно».

В этом альбоме большого формата имеется чёткий водяной знак 1835 года. Позднее, в 1849—1850 годах Елена Павловна внесла в альбом свои записи на немецком и французском языках.

Вписать «Полководца» в альбом Елены Павловны Пушкин мог не ранее 7 апреля 1835 года, когда оно было создано. Это могло произойти в один из визитов поэта к великой княгине и в 1836 году. Мы полностью разделяем предположение Т. Г. Цявловской о том, что Пушкин мог вписать стихотворение в альбом и незадолго до дуэли, в январе 1837 года. С Еленой Павловной он общался в течение нескольких последних лет жизни.

Наша находка — беловой автограф «Полководца», которому предшествовали черновой и перебелённый со множеством исправлений (он приобрёл вид черновой рукописи), а также несколько ещё раз перебелённых рукописей, до нас не дошедших.