Прометей, том 10 - [39]

. С 1 января и до конца июля 1818 года по приглашению Адама Чарторыйского — в ту пору попечителя Виленского учебного округа, гостил в Синяве и Ходаковский[255]. Тогда же тут жили публицист и писатель Адам Клодзинский (1795—1858) и художник Франтишек Ксаверий Прек (1801—1863)[256]. Преку было всего 17 лет, и он учился в Синяве рисунку у придворного пейзажиста И. Рихтера. Тем не менее автор надписи подчёркивает, что портрет удался юному художнику. В 1818 году Ходаковский только начинал своё научное поприще, но исходные установки его «исторической системы» были уже сформулированы. Казалось, что учёного ждут большие открытия. Надо думать, что это и вызвало желание Клодзинского получить портрет создателя новой науки — «о славянстве до христианства». К Яну Гвалберту Павликовскому (1792—1852) рисунок перешёл, вероятно, уже в 1820-х годах. Имена Клодзинского и Павликовского связаны с собиранием и публикацией материалов Оссолинеума. Неудивительно поэтому, что портрет в конце концов попал в эту коллекцию.

В польских изданиях портрет воспроизведён дважды, но оба раза без подписи под ним[257].

Сусанна Энгель Рассказ о Троекурове

В Тульской губернии, в местах исторических, близ Куликова поля, жил в своём поместье генерал Измайлов, крутой, «до бешенства вспыльчивый». Его нрав, богатство и разгульная жизнь привлекали внимание современников[258]. Это о нём написал Грибоедов в «Горе от ума»:

Не тот ли вы, к кому меня ещё с пелен,

Для замыслов каких-то непонятных,

Дитёй возили на поклон?

Тот Нестор негодяев знатных,

Толпою окружённый слуг;

Усердствуя, они в часы вина и драки

И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг

На них он выменял борзые три собаки!!![259]

Колоритная фигура Измайлова, конечно, хорошо была известна и Пушкину. Цель данного очерка — доказать, что генерал Измайлов послужил для Пушкина прототипом Кирилы Петровича Троекурова в «Дубровском».

Богатый рязанский и тульский помещик Лев Дмитриевич Измайлов (1764—1834) принадлежал к старинному дворянскому роду, вышедшему, по преданию, из Аравии. Мать его, Елизавета Ивановна, была дочерью генерал-аншефа графа Ивана Симоновича Гендрикова! Генерал-аншефа! Этот чин, между прочим, Пушкин присвоил Троекурову. Родная сестра Измайлова, княгиня Екатерина Дмитриевна Куракина, крестница императрицы Елизаветы Петровны, пользовалась большим влиянием при дворе. Пушкин, видимо, и это знал. Не потому ли в рукописи «Дубровского» было первоначально: «Троекуров, родственник княгини Дашковой, пошёл в гору» (VIII, 162).

По старинному дворянскому обычаю, семи лет записан был Измайлов в гвардейский полк — Семёновский. Юношей стал служить, участвовал в войнах, за храбрость награждён был орденами. Видимо, по причине буйного нрава его переводили часто из одного полка в другой.

В 1802 году Измайлов, находясь уже в отставке, не без помощи подкупа был избран рязанским губернским предводителем дворянства. Тут-то и дал он волю разнузданному своему нраву. Двенадцать лет пробыл он в этой должности.

Чиновники перед ним трепетали — он и одарит по-царски, и в порошок сотрёт. Подарил исправнику тройку лошадей с экипажем и тут же заставил этого исправника лошадей отпрячь и под присвист арапника на себе отвезти экипаж в каретный сарай.

Ничего не стоило этому барину не угодившего ему чиновника высечь, посадить на хлеб и на воду в подвал.

Из-за гнева или просто ради потехи привязал блажной генерал одного мелкого дворянина к крылу ветряной мельницы, другого по его приказанию обмазали дёгтем, вываляли в пуху и с барабанным боем водили по окрестным деревням. В поместье своём Измайлов постоянно держал диких зверей — волков, медведей. Ими он пугал гостей.

Люди гордые, умевшие за себя постоять, попадались редко, и генерал испытывал к ним невольное уважение. Однажды высеченный им чиновник, не простив оскорбления, позвал предводителя дворянства крестить своего первенца. А после свершения обряда распорядился… высечь крёстного отца. Тот так был потрясён смелостью чиновника, что, вернувшись домой, отписал крестнику целую деревню.

Измайлов постоянно играл полюбившуюся ему роль старинного русского барина. Обожал он псовую охоту, кулачные бои, попойки с пением и плясками до утра, где провинившихся обносили чашей «лебедь» наподобие петровского «кубка большого орла». И в карты играл с размахом. Садился после попойки в вольтеровское кресло вздремнуть, затем выпивал холодного квасу, подымал с полу первую попавшуюся карту и на каждое очко ставил тысячу. В один вечер как-то проиграл 250 тысяч, а на следующий — полностью вернул проигрыш.

Для многих не лишена была обаяния фигура этого исто русского барина. Писатель И. И. Лажечников не без любования отметил в своих воспоминаниях «оригинальность» Измайлова, «осуществившего в себе тип феодального владельца средних веков».

Были у генерала Измайлова враги, среди них — рязанский помещик А. Д. Балашов, игравший видную роль в создании ополчения 1812 года. Измайлов послал в Москву к Балашову (тогда министру полиции) группу рязанских дворян. Балашов их выгнал: «Как смели без вызова явиться?» Отставной генерал отомстил через много лет, о чём мы в своём месте скажем. Рязанское ополчение Измайлов и без помощи Балашова сформировал — миллион затратил, стал во главе, храбро гнал Наполеона из России и участвовал в заграничном походе 1813 года, поражая немцев безумной роскошью и дикими забавами.