Пролог (Часть 1) - [19]
Мы не знаем, — ответил генерал. — Просто мы видели дым. И поэтому решили сжечь весь лес… Нет ничего лучше для меня, чем убивать вьетконговцев. Нет, сэр…»
(Из репортажа Николаса Тоумэлина, «Лондон санди таймс»)
«Эта стратегическая бомбардировка в дружеской, союзной стране уничтожает ежедневно огромное число мирных граждан Южного Вьетнама».
(«Нью-Йорк таймс»)
«В результате наших действий на каждого убитого партизана приходится 10 мирных жителей».
(«Ньюсуик»)
— Да, война есть война, и военное оружие есть военное оружие, — ещё раз повторил мистер Уэйкфилд и важно кивнул головой, подтверждая справедливость своих слов.
— Но военное оружие, которое называется напалм, поражает в Южном Вьетнаме прежде всего детей. Вам, наверное, известно, что три четверти жителей деревень, сжигаемых напалмовыми бомбами, — дети до шестнадцати лет. Потому что взрослые сражаются. И вы, как я думаю, знаете, что напалм губителен прежде всего для детей — потому что одинаковое количество напалма поражает детское тело значительно сильнее, чем тело взрослого человека…
Первый раз, пожалуй, мистер Уэйкфилд задерживается с ответом. И после некоторой паузы говорит:
— По этому вопросу у меня нет мнения… Нет мнения… Серьёзно. Я не специалист по этому вопросу…
Я спрашиваю: видел ли он снимки вьетнамских детей, изуродованных напалмом, которые опубликованы в последнем номере журнала «Рампартс»?
— Да, мне приносили эти страницы. Но только не сам журнал, а фотокопию. Чёрно-белую фотокопию. А ведь в самом журнале снимки были цветные, правда? Так вот цветные я не видел. Я видел только чёрно-белые…
Он вздыхает — грустно и одновременно, как мне кажется, с чувством некоторого превосходства человека, который хорошо понимает, что такое жизнь.
— Я знаю, знаю, что многие протестуют против напалма. Знаю. Даже пикетируют нас. Нашу компанию пикетировали, кажется, пять, — он смотрит в книгу, которая лежит перед ним на столе, — да, пять раз. Ну что ж, они имеют право. У нас демократическая страна. Президент нашей компании, господин Дон, даже принимал пикетчиков и беседовал с ними час, нет, полтора часа… — он снова вздыхает грустно, — только я не думаю, что это приведёт к чему-нибудь, так сказать… Я вам скажу честно, я лично долго думал над этим вопросом. И я пришёл к выводу, мы делаем как надо. Мы поступаем как патриоты…
Он очень уютно сидит в своём кресле. И очень аппетитно прихлёбывает кофе из большой домашней чашки. И из его окна действительно прекрасный вид на Нью-Йорк.
Тяжёлая вяжущая усталость наваливается на меня. Какого черта я пришел к нему? Нет, я знал, что, конечно же, не встречу человека, который будет раскаиваться в своих деяниях. Знал, что не увижу крови, которая капает с пальцев. Все это я знал. И все-таки я ждал чего-то другого. Ну, может быть, не такой вызывающей, отвратительной прилнчности. Может быть, какого-то беспокойства, какой-то тревоги — пусть только в глазах, хотя бы только в глазах… Нет.
Была страшная война. В доме моего друга Джозефа висит портрет девочки Марии, сожжённой в печи показательного концлагеря.
А на 37-м этаже, в центре Нью-Йорка, — кабинет и этот человек, и видимо, многие такие, как он.
За каким чёртом я сижу здесь? Единственный протест, который я, иностранный журналист могу себе позволить, — это вторично отказаться от чашки кофе.
Мы вежливо, мучительно вежливо прощаемся. Мистер Уэйкфилд подаёт мне пальто. Я прохожу по мягкому ковру мимо секретарши мисс Пенни Потенз, которая приветливо кивает мне.
Лифт, не шелохнувшись, обрушивается вниз, по пути услаждая мой слух вкрадчивой музыкой.
Уик-энд перед убийством
Уик-энд — это конец недели. Суббота и воскресенье. На уик-энд в Нью-Йорк приезжают из неподалеку расположенных военных частей несколько тысяч солдат — развлечься и отдохнуть от крика первого сержанта на рассвете: «Подъём!» В эти дни в центре города, там, где Бродвей пересекается с Сорок второй улицей, больше, чем обычно, молодых людей в хаки, в зеленом и в белом. Первые и вторые — в пилотках. Третьи — морская пехота — в белых шапочках, похожих на перевернутые тарелки для компота. В большинстве своем это увалистая, застенчивая, прыщавая американская провинция. Нью-Йорк зазывно расстилает перед ней свои удовольствия. Точнее, не Нью-Йорк, а этот самый знаменитый перекрёсток — Бродвей и Сорок вторая. Планировкой и дозировкой удовольствий занимаются несколько организаций, вроде клуба ЮСО, который специально создан для развлечения служивых.
Ранним воскресным утром я стою около витрины ЮСО вместе с четырьмя морскими пехотинцами из береговой охраны. Белоснежная морская пехота с белыми вещмешками-наволочками в тяжелых руках молча рассматривает выставленные в витрине награды: «Медаль чести», «Медаль за выдающуюся службу», «Медаль готовности к бою», «Военно-воздушный крест», «Летающий крест», «Бронзовая звезда», «Воздушная медаль». Морячки рассматривают медали, согнувшись над витриной, посапывая, переминаясь с ноги на ногу. Уж не знаю, о чем они в это время думают, никто не произносит ни слова.
Потом входят внутрь. Проворная девица за столом быстро резервирует им дешевый номер в гостинице и предлагает выбор развлечений: восковой музей, музей бракосочетаний, два бейсбольных матча на стадионе Янки, экскурсия к статуе Свободы, плей-лэнд (страна игр) на Таймс-сквер, кино.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОТ АВТОРА Я пишу эти строки в номере отеля «Интерконтиненталь» — в столице Никарагуа. Совсем недавно, в последние дни Сомосы, здесь обитали его министры, офицеры его национальной гвардии. Рядом, в ста метрах от отеля, в бункере прятался сам диктатор. 17 июля на рассвете он бежал из страны, прихватив с собой 70 самых близких ему негодяев. Офицеры национальной гвардии — тоже негодяи, но недостаточно приближенные,— узнав о предательстве «вождя», срывали с себя форму, переодевались в штатское к исчезали кто куда.
«Пролог» — роман-эссе известного советского писателя и журналиста Генриха Боровика, в котором Америка отражена в том хорошем и светлом, что заложено в ее народе, и в том темном, тяжком и омерзительном, что таится в ее образе жизни и строе.Во второй части («Расследование») писатель разоблачает участие ФБР в организации убийства 4 апреля 1968 года Мартина Лютера Кинга.
Книга посвящена 100-летию со дня рождения С.В. Михалкова, поэта, общественного деятеля, автора гимнов СССР и России. О нем говорят его дети и внуки, друзья семьи, коллеги-писатели, актеры и режиссеры, художники, историки и журналисты…Издатели и составители надеются, что сборник этих очерков приблизит к нашим современникам фигуру Сергея Михалкова, человека необычного и даже загадочного в своей многогранной одаренности.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Приключение можно найти в любом месте – на скучном уроке, на тропическом острове или даже на детской площадке. Ведь что такое приключение? Это нестись под горячим солнцем за горизонт, чувствовать ветер в волосах, верить в то, что все возможно, и никогда – слышишь, никогда – не сдаваться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После межвременья перестройки Алексей, муж главной героини, Леры, остаётся работать по контракту во Франции. Однажды, развлечения ради, Алексей зашёл на сайт знакомств. Он даже представить себе не мог, чем закончится безобидный, как ему казалось, флирт с его новой виртуальной знакомой – Мариной. Герои рассказов – обычные люди, которые попадают в необычные ситуации. Все они оказываются перед выбором, как построить свою жизнь дальше, но каждый поступок чреват непредсказуемыми последствиями.
«Общество подвергает беспощадной критике очковтирателей, нечистых на руку руководителей, процентогонов и забронзовевших чинуш. Эти лица в течение ряда лет укрепляли свои позиции, втягивали в свои махинации, интриги десятки и сотни людей. Происходило нарастание бюрократизма, омертвлялись живые демократические формы работы. „Человек Ивана Ивановича“, получавший протекционные блага, становился более важной фигурой, чем простой труженик. За спиной у правоохранительных органов нередко творилось беззаконие, торговля шла по запискам, образовался искусственный дефицит, на котором наживался стяжатель и спекулянт.Нет, и раньше этому давали бой, и раньше боролись с этим настоящие коммунисты, нутром не принимали трудящиеся этого чуждого несправедливого порядка.Но лихоимцы и бюрократы создавали единый фронт, объединяясь в нечистых делах, распространяя тлетворную философию наживы, самоудовлетворения.Сейчас партия, опираясь на массы, на опыт мужественных и самоотверженных коммунистов, решительно пресекает неблагоприятную тенденцию.Об этом резкий, бескомпромиссный и наступательный роман Михаила Щукина „Имя для сына“».В. Ганичев.