Пролетая над гнездом кукушки - [86]
Или такие вещи: пять тысяч домиков, отштампованных машиной один в один и вытянувшихся в линеечку по холмам за городом, таких свеженьких, только что с фабрики, еще даже слепленных друг с другом, как сосиски, а надпись на вывеске гласит: «СЕМЕЙНОЕ ГНЕЗДЫШКО В ЗАПАДНОМ ДОМЕ — ВЕТЕРАНАМ СКИДКА», а ниже дома детская площадка за проволочной оградой и еще одна вывеска: «ШКОЛА СВ. ЛУКИ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ» — и там пять тысяч пацанов в зеленых вельветовых штанах и белых рубашках под зелеными пуловерами играют в «щелкни хлыстом» на акре мелкого гравия. Линия появляется и исчезает, изгибается и дергается, словно змея, и в конце каждого хлыста болтается мальчишка и отлетает к ограде, словно перекатиполе. В конце каждого хлыста. И каждый раз один и тот же ребенок, снова и снова.
Все эти пять тысяч мальчишек живут в пяти тысячах домов, которые принадлежат тем парням, сошедшим с поезда. Дома так похожи друг на друга, один к одному, и мальчишки по ошибке возвращаются в другой дом и в другую семью. И никто ничего не замечает. Они едят и отправляются спать. Единственный, кого они замечают, — это тот мальчишка в конце хлыста. Он всегда такой побитый и весь в синяках и царапинах, что его отовсюду прогоняют, куда бы он ни пошел. И он тоже не способен раскрыться и не может смеяться. Трудно смеяться, когда ты чувствуешь давление лучей, исходящих из каждой новой машины, проезжающей по дороге, от каждого нового дома, мимо которого ты идешь.
— Мы можем даже создать агентство в Вашингтоне, — говорит Хардинг, — Национальную Ассоциацию Продвижения Ненормальных. Будем оказывать давление на общественное мнение. Большие рекламные щиты на шоссе, а на них — лепечущий шизофреник в бульдозере и крупными буквами — красными и зелеными: «НАНИМАЙТЕ ПСИХОВ». У нас блестящее будущее, господа.
Мы проехали по мосту через Сиуслоу. Воздух был достаточно влажным, и я мог, высунув язык, ощутить вкус океана до того, как его увидел. Все знали, что мы подъезжаем, и всю дорогу до пристани молчали.
У нашего капитана была лысая голова цвета серого металлика, сидящая поверх черного свитера, словно орудийная башня на подводной лодке; потухшая сигара, торчавшая у него изо рта, повернута в нашу сторону. Он стоял рядом с Макмерфи на деревянном причале и, разговаривая с ними, смотрел в море. За ним, несколькими ступенями выше, на скамье у магазина, где продавалась наживка, сидели шесть или восемь мужчин в ветровках. Капитан говорил громко — так, чтобы его слышали все: и бездельники с той стороны, и Макмерфи с этой — в его голосе звенела медь, и слова были направлены куда-то в пространство.
— Меня не волнует. Я вам об этом сообщил в письме. Если у вас нет специального разрешения, заверенного властями и освобождающего меня от ответственности, я в море не выйду. — Круглая голова повернулась, словно на шарнире, в орудийной башне его свитера, нацелив сигару прямо на нас. — Посмотрите. Стоит нам выйти в море, и вся ваша компания попрыгает с лодки, и все они потонут, словно крысы. Родственники подадут на меня в суд и оберут до нитки. Я не могу так рисковать.
Макмерфи объяснял, что другая девушка должна была оформить все бумаги в Портленде. Один из парней, прислонившихся к стене магазина, прокричал:
— Что за другая девушка? Разве эта белобрысая со всеми не управится?
Макмерфи не обратил на парня никакого внимания и продолжал ругаться с капитаном, но было видно, что девушку это задело. Парень продолжал пялиться на нее и нашептывал друзьям какую-то гадость. Весь наш экипаж, включая доктора, заметил это, и нам стало стыдно, что мы ничего не предприняли. Мы уже не были теми бойцовыми петухами, которые выезжали с заправки.
Макмерфи прекратил спорить, понимая, что от капитана он ничего не добьется, и пару раз оглянулся, приложив ладонь ко лбу.
— Какую лодку мы наняли?
— Вот эту. «Жаворонок». Ни один из вас не ступит на борт, пока у меня не будет подписанной бумаги, освобождающей меня от ответственности. Ни один.
— Я не собирался нанимать лодку только для того, чтобы мы целый день сидели и смотрели, как она болтается у причала, — сказал Макмерфи. — У вас в этом сарае есть телефон? Пойдемте проясним это дело.
Они поднялись по ступеням к магазину и зашли внутрь, оставив нас жаться друг к другу под насмешливыми взглядами бездельников, которые разглядывали нас, хихикали, подначивали друг друга, тыча кулаками в ребра. Ветер раскачивал лодки на швартовых, прижимал их носом к мокрым ребристым покрышкам вдоль пирса с таким звуком, словно они смеялись над нами. И вода под лодками тоже хихикала, а над дверью магазина красовалась вывеска, на которой можно было прочесть: «МОРСКАЯ СЛУЖБА — ВЛАДЕЛЕЦ КАП. БЛОК», — и она взвизгивала и скрипела, когда ветер раскачивал ее на ржавых крюках. Ракушки, облепившие сложенные в кипу канаты, — четыре фута над водой, — обозначавшие линию прилива, свистели и щелкали на солнце.
