Проклятое созвездие - [14]

— Рад, что ты смог приехать, Боб. — Фаризетти, как всегда, улыбался и курил сигару.

— Мне доставляет удовольствие навестить своего старого приятеля, Лу, — ответил Даркман.

Когда полчаса назад Боб летел во флаере на встречу с Фаризетти, он пытался угадать, о чем пойдет речь на этот раз. Зачем Лу вызвал его? Если Фаризетти не смог сказать это по телефону, значит, речь касается чего-то важного. Но чего именно? Вроде все общие дела в норме: поставка контрабандного мяса не прекращается ни на один день.

В прошлом месяце, по просьбе Фаризетти, профсоюз отказался разгружать звездолет со свининой для плобитаунского консорциума ресторанов, и свинина конкурентов Фаризетти испортилась. Свою задачу Боб выполнил. Так что же хочет от него мясник на этот раз.

— Как семья, как дети? Как твой профсоюз?

— Хорошо, Лу. Все идет своим чередом.

— Не это ли самая хорошая новость, что все идет хорошо! — улыбаясь, Фаризетти всплеснул руками, а Даркман про себя отметил все тот же жестокий холодный блеск в глазах этого страшного человека и содрогнулся. — Я отдал распоряжение отгрузить десять тонн суповых наборов для членов твоего профсоюза. Это мой подарок, пускай порадуются, ведь скоро праздник — День Свободыnote 4. — Фаризетти затянулся сигарой.

— Спасибо, Лу, — это щедрый подарок. Фаризетти выпустил сизое облако дыма, которое, медленно клубясь, поднялось вверх и расплылось по кабинету синеватым туманом. Адольф услужливо подставил боссу пепельницу, и Фаризетти стряхнул туда пепел.

«Какого черта он тянет? — подумал Даркман. — Не говорить же о суповых наборах он позвал меня».

— Знаешь, Боб, — Фаризетти показал рукой, в которой держал сигару, на картину в тяжелой золотой раме, что висела за спинкой кресла, — сколько лет этой картине?

— Нет, Лу.

— Много. Я купил ее вместе с этим домом. Мне нравятся животные, природа… Мне нравится все то, чего у меня нет, или то, чего я не могу себе позволить. Я не могу просто выйти из дому и прогуляться по парку. У меня слишком много врагов, которые только этого и ждут. Они ждут, чтобы Фаризетти потерял чувство опасности и позволил добраться до себя. — Фаризетти затянулся сигарой и глубоко вздохнул. — Раньше я думал, что смогу разделаться со всеми своими врагами; но, что удивительно, покончи я с одним, сразу возникают несколько новых. Я потерял счет своим врагам, и живым, и мертвым.

«Зачем весь этот разговор, к чему Лу клонит? Не собирается ли этот страшный человек и меня отправить на свою консервную фабрику на корм собакам?» — Даркмана охватило беспокойство.

— Я могу себе позволить есть из хрустальной посуды великолепную пищу, — продолжал тем временем Фаризетти, — приглашать к себе в дом самых дорогих певцов, чтобы они пели мне за обедом. Я могу, черт побери, гадить в золотой унитаз и смывать свое дерьмо дорогими духами, но я не могу то, что может каждый — гулять по улицам Плобитауна. Мой дом — моя тюрьма. Очень дорогая, комфортная, но тюрьма, а я узник в этой тюрьме. — Фаризетти откинулся на спинку дивана, пососал кончик сигары. — Но я кое-что придумал. Я нашел средство, которое все изменит…

«Ну, ну, черт тебя побери, что ты от меня-то хочешь? Не тяни!» — думал Даркман, кивая головой.

Фаризетти замолчал и пристально посмотрел Даркману в глаза. Бобу показалось, что Луи прочтет его мысли, и, испугавшись, он отвел взгляд в сторону.

— Боб, ты хочешь стать мэром? — вдруг спросил Фаризетти.

— В смысле? — переспросил Даркман.

— Мэром Плобитауна, — уточнил Фаризетти. — Ведь предвыборная кампания только-только началась.

На мгновение Даркман растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Я уже пробовал однажды. Ты сам знаешь, Лу, что из этого получилось.

— С того момента прошло восемь лет.

— Не имеет никакого значения. Журналисты обязательно откопают ту историю.

— Это даже хорошо. Пусть все знают, что ты связан со мной. Это только добавит тебе голосов.

— Каким образом???

Фаризетти выдержал паузу, пуская в потолок кольца дыма.

— Что, ты думаешь, нужно избирателям? — наконец, спросил он.

— Много чего им нужно, — недовольно ответил Боб Даркман, махнув рукой. Разговор его раздражал, а тема оказалась бессмысленной. — Зарплата, жратва, два выходных в неделю. Что еще? Ну, чемпионат по футболу… Да, пожалуй, и все.

— А если у них это все есть?

— Чтобы этого было еще больше.

— Правильно, — Фаризетти заулыбался, но выражение глаз у него осталось как у акулы-людоеда, — поэтому все это и обещает каждый политик. Выборы — игра в «верю—не верю», где избиратель верит или не верит конкретному человеку. В эту игру, Боб, ты, конечно, проиграешь. Тебе не поверят, если ты будешь говорить то, что говорят все, потому что ты — «глава мафиозного профсоюза».

Последняя фраза, сказанная Фаризетти, покоробила Даркмана, и он поморщился. Фаризетти сделал вид, что не заметил этого.

— Кто поверит человеку, связанному с мафией и говорящему про борьбу с преступностью? — Фаризетти засмеялся. — Я говорю про тебя, Боб.

— Ладно, Лу, что ты предлагаешь? — не сдержав раздражения, прервал главного мясника Плобитауна Боб Даркман.

Фаризетти перестал смеяться, а Даркман сразу пожалел о своей несдержанности. Чтобы как-то загладить резкость своего вопроса, он более мягким тоном переспросил: