Проклятие Звёздного Тигра. Том II - [49]

Конечно, он мог выйти на тракт и дождаться фургона торговца; мог сходить в Эверн ‒ там его всегда принимали как желанного гостя, особенно юные сьерины… Рваная одежда, руки в мозолях и ссадинах, криво обрезанные волосы ‒ всё это было неважно. Если бы Вил напомнил, как легко Рыцарю на Пути добыть вещь, которая ему нужна, он пошёл бы без всякого протеста, удивляясь, что сам не догадался.

Но Вил не напоминал, и Энтис никуда не шёл и занимался шитьём, пуская на заплаты то, от чего уже остались одни лоскутки. Плоды его усилий выглядели весьма причудливо, но он был ими вполне доволен; да и вообще, в летнюю жару одёжка не очень нужна… Замок, Путь, нарушенная Заповедь ‒ всё отступило в тень, в расплывчатую далёкую неясность «когда-то». Всё, кроме полянки и Вила.

Потом ему казалось, что Вил с самого утра был необычно взволнован, вглядывался в свои незримые Кружева с какой-то мучительной одержимостью во взоре… А он был спокоен (насколько мог, глядя на Вила с Книгой), и день его шёл обыкновенно: набрал, поджарил и съел грибы ‒ без участия друга, зато с энергичной помощью двух соек и бельчонка, ‒ потанцевал с мечом, искупался и принялся вырезать из дубовой щепочки гребень. Дело простое и приятное, возиться с деревом и ножом он любил с детства; но работа, занимающая глаза и руки, оставляла разум свободным и открытым для раздумий, а те вскоре сделались столь темны и тревожны, что нож то и дело срывался, окрашивая гребень алыми разводами.

‒ Спятил, ‒ вздохнул Вил, касанием Чар отнял нож и по рукоять загнал в стену. ‒ Дай руку.

Энтис подчинился (противиться просто не посмел), сцепил зубы и смотрел в сторону, изо всех сил пытаясь не дрожать. Вил развёл ладони, и освобождённая рука упала в траву ‒ без единой царапины.

‒ Что ты чувствовал? ‒ хмурясь, спросил он. ‒ Боль? Страх? ‒ он сильно куснул губу. ‒ Отвращение?

‒ Ты скажешь… ‒ Энтис покраснел. ‒ Спасибо. Ты настоящий вейлин теперь? Исцеляешь раны…

‒ Пара порезов ‒ это не раны. Услыхал бы тебя вейлин да на меня поглядел, умер бы со смеху.

Вил помолчал.

‒ Энт, почему ты никогда не спросишь, что там написано?

‒ Я не Чар-Вэй. ‒ Его пальцы судорожно стиснули заготовку для гребня. ‒ Меня Книга не касается.

‒ Но она принадлежала твоему отцу.

‒ Нет! ‒ его кровь словно обратилась в пламя и кипела в жилах. ‒ Он только хранил её, она досталась ему от отца, как и мне! Она была у него ‒ но она ему не принадлежала!

‒ Я думал, Орден презирает Вэй, ‒ медленно сказал Вил, ‒ но ты… но отчего Ордену бояться их?

‒ Тебя я люблю, а не презираю! Будь менестрелем или Вэй, а мне ты друг, и всегда будешь другом!

На щеках Вила вспыхнули и тут же пропали алые пятна.

‒ Не презираешь, но… Что злого в умении слышать Кружева, Энт? Чего тут бояться?! Я изменился? Стал хуже? Я должен понять! Чар ‒ ткань, из которой сотканы души, она создана Мерцанием, где же в ней Тьма? Мерцание ‒ дитя Света, и так прекрасны мелодии Кружев! Если б только ты мог услышать…

Энтис невольно поморщился.

‒ Энт, но почему?! Глядишь то с испугом, то печально, кричишь во сне… ты боишься Чар, ведь так? Я лечил тебя, а ты побледнел, как в День Кораблей, когда вэй’Брэйвин прошёл рядом. Ты сказал, у него тёмная тень. И у меня тоже? Ты уверен? Я иду во Тьму? Посмотри в моё будущее, Энт, скажи мне!

Голос его взволнованно звенел, глаза блестели ‒ казалось, ещё миг, и он заплачет. И это сдержанный Вил! И даже не пытается справиться с собою или скрыть… Энтис смущённо отвёл взгляд.

‒ Я не умею видеть будущее, когда пожелаю, ‒ пробормотал он. ‒ С Брэйвином знание пришло само.

‒ А обо мне знание не приходит? Или ты говорить не хочешь? Ох, Энт, мне бы магистра, любого…

Энтис порывисто схватил его за плечи.

‒ Это и есть путь во Тьму, короче некуда! Магистры не делают сильнее, они ломают, убивают душу! Вейлин с твоим лицом, вот кто получится, но тебя, Вил, тебя ‒ не будет! Лучше по-настоящему умереть!

Вил усмехнулся ‒ не очень-то весело.

‒ Какие страстные речи! Ты о магистрах ни черта не знаешь, кроме сплетен. Ведро вранья, ложечка правды. Ну почему ты берёшься судить о вещах, о которых не имеешь ни малейшего понятия?

Энтис упрямо сжал губы.

‒ Я чувствую. В Звезде есть зло, и для тебя дар обернётся злом, если пойдёшь к ним! Почему! Дева Давиат! Я не знаю, почему, просто ощущаю. А сделать, чтоб и ты ощутил, извини, не могу! ‒ и с обидой добавил: ‒ Стоило спрашивать, если собирался только посмеяться!

‒ Я не смеялся. Но верить… ‒ Вил вздохнул. ‒ В трясины магистров, я люблю свободу. Энт, а давай уйдём далеко-далеко. Мне надо устать по-настоящему. Может, тогда я вспомню, как людям хочется есть и спать. А то мне кажется, будто я вот-вот растаю, или превращусь в пылинки, танцующие в лучах солнца, и меня унесёт ветер, или допоюсь до того, что останется только голос да колебания струн…

Шли быстро. Энтис не понимал, какое удовольствие Вил получает от столь стремительной прогулки ‒ но, по крайней мере, сегодня они не продираются сквозь колючки и заросли крапивы, не бредут по колено в вонючей грязи и не ползают, словно земляные черви, а идут, как людям и положено, ногами и выпрямив спину. Он не пытался узнать места: Лойрен начал нравиться ему загадочным, незнакомым… опасным ‒ но это и привлекало: страшась грозной чужеродности леса, в то же время он восхищался ею.