Проклятие темных вод - [8]

— Садись. Тебе надо подкрепиться, — командую.

Джез с размаху плюхается на кровать. Плечи широкие, но кости пока тонкие. Ему еще долго набираться сил. На животе у парня пролегла тоненькая складочка.

Переламывает рогалик, отправляет в рот здоровенный кусок. Откидывается спиной на подушки и, причмокивая, пьет кофе. Через секунду приканчивает рогалик, набив полный рот. В комнате тепло: солнце льется из высоких окон на стены, заставленные книгами на стеллажах. Приятно. Нет, даже лучше — восхитительно. Я помогла ему выйти из неловкого положения:

— А знаешь, тебе не обязательно уходить. Я сегодня свободна. Оставайся, пожалуйста. Поиграй на гитаре, расслабься, а я закажу билет на «Евростар» попозже.

Джез смотрит на меня снизу вверх, будто взвешивая варианты:

— Я и вправду сейчас… не очень готов к поездке. Точно не помешаю?

— Вовсе нет, — улыбаюсь я.

— Алисия разозлится на меня за вчерашнее кидалово. Да и маме надо бы сообщить, где я. Обещал ей сегодня вернуться.

— Какой ты внимательный! — снова улыбаюсь.

И вправду удивительно. Когда Кит была в его возрасте, приходилось умолять девчонку сообщать, где она, но и то не действовало. Всякий раз, когда я пыталась дозвониться дочери, у нее или мобильный был выключен, или батарея садилась. А когда я сетовала на то, что она не связалась со мной, Кит отвечала, что «на телефоне закончились деньги».

— Схожу за трубкой, — говорит Джез.

Останавливать его поздно, да и пугать не хочу. Выбора нет. Наблюдаю, как мальчик выходит и спускается по лестнице. Вместо того чтобы завоевать его доверие, я очень рискую. Ничто не помешает ему вот сейчас выйти из дома и покинуть меня навсегда. Приказываю себе воспринимать это как своеобразный тест на доверие. Надо убедиться, что парень так же сильно хочет быть здесь, как я желаю, чтобы он остался. Эти минуты мучительны. Не могу пошевелиться. Жадно ловлю каждый звук снизу — мальчик ищет свой телефон. Если Джез вдруг пойдет к двери кухни, чтобы уйти не прощаясь, — побегу вниз, попрошу его сначала помочь передвинуть кое-какую мебель, и внимательный юноша не откажет. Я не могу его потерять. Прислоняюсь к двери, внезапно скованная очередным воспоминанием. Еще об одном отъезде. Мы стояли в гараже. Пахло бензином, маслом и мужским потом. Кто-то затолкал чемодан в багажник. Вижу каждую черточку лица Себа — будто он сейчас рядом. Самодовольная ухмылка. Так хорошо знакомый мне взгляд: презрение к власти, замаскированное под чопорный шарм.

— Пора, Себ. Садись в машину.

Он смеялся над моей яростью, забираясь на пассажирское сиденье. Затем посмотрел, пожал плечами: мол, не поехал бы, но так надо.

— Нет, это неправильно! Не уезжай! Не позволяй им победить!

Глухо хлопают дверцы машины. Я хватаю ручку, но дверца уже закрыта. Себ застегивает ремень безопасности. Когда любимый после взглянул на меня, он уже покорялся и даже — хоть я и в мыслях не смогла бы допустить этого — переживал, предвкушая предстоящее.

— Себ, нет! Не сдавайся!

— Бог ты мой! Успокойте ее! А то поранит себя или кого другого. Держите девчонку! Всё, поехали.

Я знала, крики и удары по машине не помогут, но другие способы противостоять закончились. Чья-то рука схватила меня, оттащила от авто. Двигатель зарычал — и они быстро выехали из гаража задом. Себ смотрел только вперед, в будущее, словно забыл обо мне уже в то же мгновение, когда машина рванула с места. Терзал не столько сам факт его отъезда, сколько ужасное чувство: если бы я вела себя иначе, не демонстрировала отчаяние, этого бы не произошло.

Шаги на лестнице. Меня накрывает теплый прилив облегчения и благодарности. Джез возвращается. Он хочет этого. Вхожу в комнату. Замечаю ключ в замке изнутри. Опускаю его в карман. Надо слегка прибраться. Проверяю, достаточно ли в ванной мыла, туалетной бумаги, есть ли чистое полотенце. Замечаю несколько одноразовых лезвий «Bic», оставленных много лет назад каким-то гостем, и выкладываю их на полочку: пусть мальчик знает, что может запросто воспользоваться ими. Джез входит в комнату, садится на кровать, и я едва удерживаюсь от объятий в благодарность за то, что он не ушел.

— Телефона нет. Странно… Точно помню, что вчера был. Надеюсь, его не слямзили.

— Хочешь, дам тебе свой?

— Я не помню номера Алисии, он был в трубке.

Так я и знала.

— Но если вы не против, позвоню с вашего маме.

— Кто-то еще знает номер Алисии?

— Может, Барни…

— Тогда позвоню Хелен. Она может связаться с кем угодно. И с твоей мамой тоже.

— Круто! — Мальчик улыбается мне, и его зубы сверкают белизной, а глаза — теплым коричневым цветом каштанов.

— Я тебе уже говорила вчера вечером: можешь включать всю эту аппаратуру, если хочешь. Тут штуковина для записи, там три гитары. Попробуй на двенадцатиструнной.

— Двенадцатиструнка! Я как раз учусь играть на такой.

— А вон усилитель для электрогитар. — Я описала рукой полукруг, демонстрируя арсенал отличного оборудования.

Грег не один год собирал аппаратуру и инструменты, подпитывая несбывшуюся мечту стать гитаристом, пока взбирался все выше и выше по карьерной лестнице в медицине. У него хватало денег на новейшие музыкальные гаджеты, но не хватало времени, чтобы играть. Мой муж даже звукоизолировал комнату — я попросила. Для Джеза, молодого талантливого гитариста, это было похоже на рай.