Проклятие Раффы - [13]

— Но, но… Не так быстро… — Взял её за плечи учитель. — Сперва стань на четвереньки, пообвыкни… Если всё нормально — поднимись, оставаясь на коленях… Только так — постепенно… — Я тем временем улёгся. Стоя рядом на четвереньках, Айше стала игриво щекотать меня волосами. Она смеялась. Она довольно улыбалась. Она целовала меня — в губы, в плечи… Она обцеловывала меня всего.

— Присядь на него верхом… — Снова посоветовал монах. Айше осторожно пристроилась сверху. — Возьми член рукой… — Она, хоть и потупив стыдливо глаза, но — уже охотно — взяла. — Поводи его головкой у себя между ног… — Зардевшись, девушка исполнила и это. Инструмент заметно приободрился. — Вставь его туда… — Она несмело ввела головку внутрь и едва не вскочила, вскрикнув. "Чего это она?" — недоумённо взглянул я на учителя. "Ничего", — улыбнулся тот. "Просто несмелая ещё, нерешительная… Это пройдёт…"- Айше тем временем сумела ввести головку и, закусив губу и подрагивая всем телом, осторожно водила ею туда-сюда…

— Глубже, глубже… — прошептал монах. Невеста повиновалась. Похоже, она начинала терять голову — глаза прикрыты, голова чуть откинута назад… Шумно дыша чуть приоткрытым ртом, она то нерешительно пыталась присесть на член, то почти вскакивала с него, повторяя это настолько часто, что вызвала наши улыбки. Я тихо блаженствовал.

— Обними её, — тихо сказал монах. Я протянул к ней руки. Айше подалась ко мне всем телом, прижалась, отстранилась, прижалась ещё — и вжалась в меня, пристроив голову у меня на плече. Я обнял её руками.

— Перевернитесь, — шепнул мне монах. После нескольких бесплодных попыток мне это удалось. Теперь я оказался сверху.

— Та поза, в которой вы только что находились, — улыбнулся монах, — хороша, чтобы свести женщину с ума… Называется она "наездница"… Женщина в этой позе чувствует себя свободной, её движения не скованы — и она может, легко предаваясь любым фантазиям, довести себя до экстаза… Но лишаться девственности так сложновато — решиться трудно…

— Угу… — пытаясь спрятать свою голову у меня на груди, стыдливо подтвердила Айше.

— Поэтому эту функцию мужчине приходится выполнять самому… — развёл руками учитель. "А как?" — едва не спросил я, но он продолжал:

— Приподнимись над ней на руках… не стесняй её движений… Введи головку и осторожно, неглубоко, води ей туда-сюда… Потом опустись на локти и возьми её руками за плечи… Только не ложись на неё совсем — просто едва касайся… Осторожно… Всем телом… Или — теми его частями, которые касаются… — Улыбнулся старик, видя мои прилежные попытки слишком точно исполнять его предписания. — Вот так и продолжай… Пока не почувствуешь, что через секунду всё закончится… — Старик сделал паузу — видимо, пытаясь оценить, правильно ли я его понимаю. — А как почувствуешь, что пора — вонзи до предела, одним махом, решительно — и тем ты уничтожишь её девственность… — Так я и сделал.

— ААх! — От неожиданности Айше едва не вырвалась. Но за плечи я держал её крепко… Всаженный до основания член пульсировал в ней, выпуская сперму; я уже попросту лежал сверху, совершенно не имея сил находиться в напряжённом состоянии; но руки мои вцепились в её плечи мёртвой хваткой… Вырваться она просто не могла… По лицу её текли слёзы, а я целовал и целовал — глаза, виски, щёки, губы, шею… Меня совершенно переполняло какое-то новое, неизвестное мне ранее чувство благодарности к лежащей подо мной женщине… Я не могу его описать. Оно поработило меня, сделало своим… и её — рабом. Навеки. Как мне казалось тогда… О, боги! Если бы это было правдой…

* * *

…Механик вздохнул и лихорадочно облизал пересохшие губы. Он стоял у поручней, сжав их побелевшими пальцами и лихорадочно блестящим взглядом пронизывал горизонт. Казалось, он был на грани истерики, и боцман, вынув трубку изо рта и выбивая её о колено, не спускал с него глаз.

— Хоть бы не кинулся… — Вздохнул у моего уха пожилой матрос. Парень между тем продолжал…

* * *

…Спустя совсем немного времени я нашёл в себе силы оторваться от её безвольного тела, сполз на землю и устроился рядом; обнимая — и, как бы, опекая её… Казалось, прошла уйма времени… Наконец старик встал, и, обращаясь к нам, произнёс:

— Вот и свершилось, дети мои… Ты пролил её кровь… — И он задумчиво смолк. — Я должен был, правда, перед тем спросить вас, не передумал ли кто… — Вздохнул монах. — Но — увы — не нашёл в себе сил сделать это… — С тёплой улыбкой развёл руками он. Мы тоже улыбались, прекрасно понимая, что в тот момент… спрашивать у нас что-то… М-да…

— А потому я спрашиваю тебя, — он нагнулся и посмотрел мне в глаза, — не жалеешь ли ты сейчас о том, что сделал? — Я, прикрыв веки, только и нашёл в себе силы, что с довольной улыбкой покачать головой. Айше реагировала на заданный ей вопрос примерно также.

— Ну, и слава Богу. — Облегчённо вздохнул старик. Он немного постоял, не слишком картинно воздев руки к небу, затем обернулся к нам и сказал:

— Отныне вы представляете собой семью. Со всеми вытекающими отсюда последствиями и взаимными обязательствами. — Он немного пожевал губами, как бы собираясь с мыслями. — На первых порах я бы не советовал вам делать две вещи: афишировать свои отношения и заводить детей.