Проклятие Раффы - [11]

— Только смотрите — не коснитесь… — С улыбкой предостерёг он. Какое-то время он наблюдал за нами, изредка бросая короткий взгляд из-под приспущенных век.

— Ну, что — разобрались? — Наконец поднялся он. — Целоваться-то будете — или, может, домой пойдём? Пока не поздно… Мы улыбнулись этой его нарочитой простоте… и — поцеловались. Так нежно, осторожно и несмело, как это не могло быть и в первый раз…

— Ну, слава Богу… — Вздохнул старик. — А я уже начал подумывать, что вы струсили… — Мы смотрели на него, обнявшись, и улыбались. Он в ответ тепло улыбался тоже. Наконец ему это надоело и он взглянул на солнце:

— Пора, однако…

— Что именно? — Буквально одним взглядом спросили его мы.

— Приступать к завершающему этапу… — Улыбнулся он. — Итак — никто из вас не передумал? Не испугался? Пока ещё не поздно вернуться назад, чтобы избежать проклятия Раффы… — Мы тогда подумали, что он неудачно пошутил… Ну разве мы могли передумать? После всего того, что мы только что пережили, после того, как любовь наша буквально угасла и вдруг каким-то чудом возродилась вновь, обогатившись какой-то немыслимой, неизвестной раньше нам нежностью — разве могли мы остановиться на полпути? Или, тем более — повернуть назад?

— Мы готовы… — Тихо сказал я, переглянувшись мимоходом с невестой: действительно ли готовы? "Действительно", — подтвердила взглядом она.

…Старик снова отобрал у нас коврики и расположил их в длину — так, чтобы получилось подобие дорожки, в центре которой он расстелил вынутую из рюкзака простынку. Нам велел разуться и стать лицом друг к другу у противоположных её краёв. Затем подошёл к Айше и, закрыв ей рукой глаза, спросил:

— Любишь?

— Да… — Прошептала она. Тогда старик убрал руку и сказал:

— Сбрось с себя покрывало. Просто сбрось с плеч, чтобы оно соскользнуло на землю… — Добавил он, видя её нерешительность. Айше несмело передёрнула плечами и покрывало оказалось на траве.

— Теперь сбрось бретельку с одного плеча — не совсем, а лишь чуть-чуть… Чтобы она потом сама могла опадать дальше… — Айше исполнила и это. Краска понемногу начала заливать её лицо, груди подтянулись и напряглись, соски выпирали очаровательнейшими пупырышками сквозь тонкую полупрозрачную ткань…

— Теперь погладь себя… — Продолжал монах.

— В смысле? — Не поняла Айше.

— Доставь себе удовольствие… И — покажи ему, как ты это делаешь… — Улыбнулся старик.

— Я не могу так… — Айше замотала головой — казалось, она готова была расплакаться.

— Нееет… — Доброжелательно прямо в глаза ей произнес старик:- Ты можешь. И — хочешь. Ты просто стесняешься. Но время стеснений уже прошло — поверь мне. Сейчас настало время оргий… И ты вправе не только не скрывать своих желаний, но и демонстрировать их, требуя их удовлетворения… — Айше несмело улыбнулась.

— Так что — давай, давай… — Приветливо подзадорил её старик. — Покажи ему, что ты умеешь с собой делать. Доставь ему удовольствие…

— Правда? — Нерешительно спросила она. В это время опущенная бретелька упала, обнажив очаровательную, трепещущую грудь.

— Ой… — Испугалась невеста, пытаясь прикрыть срам рукой.

— Не надо… — Улыбнулся старик и сделал мне знак: подойди, мол. Я охотно приблизился.

— Опусти её руку… — Тихо попросил он. Я сделал это. Айше поддалась. Дыхание её участилось, полуобнажённая грудь в волнении вздымалась, выдавая быстро нарастающее волнение. Я нерешительно провёл руками по её плечам — "правильно, правильно", — подбодрил старик. — А теперь погладь её тело — всё — один раз — быстро — но очень осторожно, практически не касаясь — и отходи — пусть она сама продолжит… — Он оказался прав: Айше не выдержала, и, постепенно забываясь, начал себя гладить — сначала несмело по бёдрам, потом по прикрытой груди, потом добралась до обнажённой, взяла пальцами соски… Выставив груди вперёд и полузакрыв глаза, она начала играть сосками, поглаживать груди… Дыхание стало неровным, прерывистым, частым…

— Откинь полы плаща на плечи… — шепнул старик. Он был прав: мой член, не в силах снести такое зрелище, вновь взыграл и уверенно смотрел вверх… Айше, увидев его, почти обезумела…

— Не подходите… — предостерёг старик, — а то это будет слишком просто… — Мы неистовствовали, готовые забыть обо всём и броситься друг другу в объятия. Айше скользнула рукой в промежность…

— Возьми его в руку… — Шепнул мне дед. — Возьми — пусть она тоже посмотрит… Сейчас ей это наверняка понравится… И сделай несколько движений рукой — туда, сюда… Только не спеши — ты ведь просто ей показываешь… Самоудовлетворяться больше нет смысла: ведь тебя ждёт она…

Спустя минут пять таких самоистязаний, показавшихся нам тогда вечностью, Айше уже лежала на простыне, и, не в силах оторвать руку от живота, тихо постанывала. Другой рукой она потихоньку теребила сосок. Глаза её были прикрыты, губы подрагивали…

— …А теперь поцелуй её пальцы… на ногах… — Прошептал старик. — Сначала нежно, едва касаясь губами, затем — возьми каждый в рот, и, нежно обхватив губами, сожми… — Я даже не мог себе представить, какой дикий, сладострастный стон может испустить при этом женщина… Теперь я это знаю… А старик не умолкал:

— Пройдись губами по внутренней стороне ног — от ступней до колен, то по одной, то по другой ноге, только нежно — едва касаясь… — Я делал это, а Айше сходила с ума, извиваясь… Неожиданно старик сказал: