Проклятие императорского дома - [44]

— Как ты думаешь, почему Шан вечно болеет от одной мысли об Императорском суде? — спросил он у Амелы, придвинувшись к ней совсем близко.

Ирай не хотел это слышать, но его, кажется, вовсе перестали замечать. Возможно, просто уже списали на корм свиньям его уши. А заодно печень, почки, яйца и язык.

Как бы ему ни было удивительно наблюдать грозного Императора в его ласковой отцовской ипостаси, он не строил ровным счетом никаких иллюзий о ценности случайного свидетеля.

— Сквозняки? — невинно спросила Амелаилла, — Папочка, хочу!

Император встал с грацией прирожденного убийцы. Освобожденное кресло как-то даже выдохнуло, перестало так отчаянно впиваться разъезжающимися ножками в пол.

Он легко подхватил дочь на руки.

— Покатай, покатай! — с восторгом взвизгнула Амелаилла, и Император покорно посадил ее себе на шею, осторожно ухватив за ноги, чтобы не свалилась.

— Обещай, что не будешь вертеться, — сказал он строго.

— Не буду… Я высижу! Я могу целый час улоков высидеть! — Амелаилла заколотила коротенькими ножками в усыпанных алмазной крошкой башмачках по отцовским плечам, — Два могу! Тли! Миллион миллионов, скажи, Ирай! Скажи-скажи-скажи!

И снова Ирай оказался в фокусе внимания Императора. Муравей под лупой: под этим взглядом у него буквально кожа плавилась.

Учитель просил не высовываться!

Но он и не высовывался, просто проводил занятие!

А если Император узнает, кто на самом деле нашел леди Юнну?

А если Император знает! Ну конечно, он знает! Он просто ищет повода убить…

Ирай волевым усилием остановил разогнавшиеся мысли. Не дорос еще Ирай до того статуса, когда для его убийства Императору нужна такая мелочь, как повод.

— Скажи, Ирай, — поддержал Император насмешливо, — сможет ли моя дочь высидеть миллион миллионов часов?

У Ирая перехватило горло. Он откашлялся.

— Детям ее возраста… кхе-кхе-кхе… как доказал Валессий Это в своем исследовании… — Принцесса Амелаилла широко зевнула, прикрыв рот ладошкой, и увлеклась вдруг длинной кисточкой аксельбанта на парадном мундире отца, обнаружив, что из нее выходят неплохие косички, так что Ирай осекся и перешел к сути до того, как Император начал терять терпение, — так как принцесса очень усидчивая и прилежная… Можно даже два часа. Но с переменками. На… шоколад. Или размяться. Порисовать.

Желтые глаза Императора становились все уже и уже с каждым словом. Думалось все больше об огромных диких кошках, которые бросаются на жертву и вырывают огромные куски мяса прямо из беззащитного горла, и Ирай очень надеялся, что у него не задрожали коленки.

— Слышал? — Цесин, верный секретарь Императора, как всегда оказался подле него во мгновение ока, как будто бы прошел сквозь дверь или вовсе телепортировался, — Цесин, мы проведем этот суд быстро. И с переменками. Ты!

Ирай вздрогнул.

Цесин, единственный человек в комнате, способный говорить с Императором не сильно задирая голову, а потому имеющий привычку слегка сутулиться, вздрогнул тоже, и подался вперед, к Ираю, сощурив синие глаза совсем как Император пару минут тому назад.

— Учителя своего зови, чего булавку крутишь? Ломай! — приказал Император и стремительно вылетел из классной комнаты.

— Он тоже пойдет! — донеслось эхо тоненького голоска принцессы в отдалении.

Ирай с удивлением обнаружил, что пальцы его левой руки и правда крутят «тревожную» булавку, которой он сегодня заколол шейный платок. Он покорно сломал тонкий стерженек.

— Передайте лорду Энтелю, что его Императорское Величество ждет его в зале суда немедленно. — холодно сказал Цесин, — Вместе с вами.

— Но…

— Принцесса хочет вас видеть, — перебил Цесин, — и вы будете рядом.

— Я не думаю, что Ираю стоит посещать такие мероприятия.

Свежий порыв ветра, с которым примчался Учитель, ударил в створку окна. Окно распахнулось, и в комнату ворвался свежий воздух и даже пение каких-то птиц, напрочь уничтожив душную, спертую атмосферу открытого урока, и пакостно взъерошил, казалось бы, намертво залакированную каштановую волну на голове Цесина, ярко иллюстрируя, насколько Учитель недоволен сложившимся положением вещей.

Ирай сам не заметил, как мертвой хваткой вцепился за рукав мантии Учителя.

Какой сегодня яркий, солнечный день. Разве происходит что-то плохое? Учитель сейчас разберется.

— Вы не в том положении, чтобы противиться прямому указу Императорской Крови, — процедил Цесин, презрительно сощурив синие глаза, — прошу вас, не устраивайте сцен и не затягивайте процедуру. Мы и так задержали суд на час.

— Да, я знаю, — лорд Энтель чуть склонил голову, — где я, по-вашему, провел последний час?

— Ну так идите же! Летите! Телепа-артируйтесь! — Цесин замахал на учителя руками так, как будто отгонял огромную ворону, — не задержива-айте все еще сильнее!

Несмотря на невероятную худобу Цесина, нижняя пуговица фрака все равно умудрялась вонзаться ему в солнечное сплетение, жилет в аляповатый желтый цветочек был ощутимо тесен в подмышках, а яркий шейный платок (совершенно не неуместная тряпка жутко модного фиолетового цвета) если и был с утра повязан с элегантной небрежностью, то сейчас узел распустился, рискуя вот-вот оставить беднягу Цесина с голой цыплячьей шеей, по которой суматошно мотался огромный кадык.