Проклятие императорского дома - [29]

— Ну не, вы меня взяли, вы и докармливайте. Доучивайте. Гнездите. Ну вы поняли.

У Учителя была слабость, и это непостижимым образом сделало его в глазах Ирая человечнее. Особенно после того, как он нашел в личной библиотеке лорда Энтеля целый шкаф с книгами по воспитанию чад и педагогике, которые когда-то штудировали в характерной неаккуратно-энергичной манере. В истертых обложках, с загнутыми уголками разлохмаченных страниц… Они были полны закладок и карандашных пометок, они были полны… Ирай сформулировал это много позже, когда понаблюдал, как Учитель пытается втолковать юной принцессе концепцию точки на прямой… Они были полны отчаяния.

С тех пор, как Учитель открыл ему свою слабость, Ирай понял, что может быть полезен. Что ему есть, чем отблагодарить человека, вытащившего его из худшей дыры в его жизни. Он чувствовал себя обязанным растолковывать людям то, что вывалил перед ними запутанной кучей Учитель. С Ираем-то Учитель старался мучиться до результата. И Ирай структурировал, запоминал и учил уже сам, старался отвечать, когда видел, что Учителя начинает распирать от чужого тугоумия.

А потом, перед сессией, его позвали помочь в одну из тесных студенческих группок.

Нет, конечно, к нему и не подумали обратиться родовитые студенты из магических родов. Они или знали уже основы, или могли позволить себе частных репетиторов. Его попросили о помощи одаренные ребята из бедноты, в чем-то похожие на него. Талантливые достаточно, чтобы их необученность государство готово было компенсировать из собственной казны, но еще слишком юные и неустроенные, чтобы найти себе учителя получше.

Заниматься решили в чайной: в группке были и парни, и девушки, которым запрещено было появляться в общежитиях друг друга, для занятий в парке было еще слишком холодно, а чайная, которой владел чей-то двоюродный дядя, подходила идеально.

Ирай почти утонул в мягких подушках, затерялся за широкими спинами старших студентов, и подумывал уже потихоньку ускользнуть, будто и не соглашался никогда на эту затею, но потом ему протянули лист бумаги, и все лица обернулись к нему. Он оказался в центре внимания, его слушали люди на пять-десять лет старше, слушали внимательно и жадно. И он сам не заметил, как начал рассказывать, раскладывать по столу собственные конспекты, тасуя их по мере надобности, как диковинные карты.

К вечеру у него разболелось горло, но исцелилась самооценка, порядком избитая на уроках Учителя.

Его понимали.

У людей начало получаться.

У него есть дар, которого нет у Учителя.

А еще он может быть полезен.

И когда Учителю предложили заниматься с принцессой — в стиле Императора предложили, отказ даже не подразумевался, — Ирай вызвался помогать с процессом.

Все равно принцессе нужны были самые основы. Что вообще может освоить пятилетняя девочка? А самые основы Ирай знал.

С тех пор Учитель завел привычку приходить с Ираем во дворец, здороваться Амелаиллой, к тому времени уже сидящей на высоком стульчике за письменным столом, слишком огромным для такой маленькой девочки, и готовой к уроку, и вдруг уноситься по очень важным и неотложным государственным делам.

И занятие вел Ирай.

Довольно забавно получалось, потому что в первой половине дня он точно так же втискивал свое несформированное подростковое тело на слишком широкую для него скамью. На курсе он был выскочкой, юным гением, и старался держаться поближе к группке «черни» в казенных мантиях, чтобы если и нарваться на драку с привилегированными студентами, так хоть не в одиночестве.

Принцесса же в таком свете представлялась сверхвыскочкой.

Выскочка учит сверхвыскочку. Смешно же.

Вот и сегодня случилось так.

Но сегодня Амелаилла не очень хотела учиться. Она скучала, выводя на листе бумаги кривоватый круг призыва первого уровня, (представлявший собой просто круг) и то и дело зевала.

— Плости, — сказала она вдруг, — я устала. Можно сегодня без геометрии?

Ирай пожал плечами.

— Желание принцессы — закон, — сказал он и отложил мел.

— Сними меня, — попросила принцесса, — у меня ноги до пола не достают.

Она бы не смогла слезть с этого стула сама даже при очень большом желании. Ей все-таки было всего пять, и ее сажали в детский стульчик с прорезями для ног, чтобы она вдруг не упала.

Да, ее признавали гением, но профессиональная нянька не даст упасть со стула даже очень умному ребенку.

Ирай осторожно подхватил девочку подмышки, высвобождая из оков безопасности, искренне надеясь, что в классную комнату не ворвется вдруг дюжий гвардеец и не арестует его за посягательство на особу императорской крови.

Принцесса была в одном из ее многослойных кружавчатых платьев, каждый слой — свои кружева ручной работы, а волосы у нее были убраны в сложную прическу, заколотые бесчисленными шпильками, блестевшими в золоте каплями речного жемчуга. Ирай вдруг подумал, что держит в руках самое большое сокровище Империи в двух смыслах сразу.

Это был очень… дорогой ребенок.

И дорого одетый.

Вот уж кому не пришлось бы беспокоиться о шикарности мантии, приди она в Башню.

Когда ножки в мягких туфельках, вместо бисера явно расшитых настоящими драгоценными камешками, коснулись пола, принцесса улыбнулась Ираю.