Проклятие дня - [39]

– Эй, есть кто взрослые? – Спрашиваю я. – Где мама? Папа?

Смуглые чертенята, завидев меня, разбегаются, кто куда.

– Эй, есть кто живой? – Зову я.

На столике возле одного из трейлеров остатки вчерашней пирушки: пустые бутылки, пепельница, остатки нехитрой закуски на железной тарелке. Все это мокнет под дождем.

Я решаюсь постучать в дверь.

– Простите, пожалуйста!

Стучу, но все без толку. Хозяева будто растворились. Все вокруг притихли, даже птицы, точно участники сговора, больше не чирикают и не поют.

– Я только хотела спросить! – Говорю я.

– О чем? – Низкий женский голос заставляет вздрогнуть.

Я оборачиваюсь и нервно вцепляюсь в лямки рюкзака.

– Здравствуйте.

Передо мной высокая, широкоплечая цыганка с черными, как уголь, глазами и такими же волосами. На ней сарафан на тонких лямках, мужские ботинки, на запястьях немыслимое количество браслетов, а в руках таз с мокрым бельем, которое она, очевидно, только что постирала и собралась развесить на веревках меж деревьев.

– Сегодня не принимаю. – Насупливается она, разглядывая меня.

– Я пришла к Гили. – Сообщаю я, заметив ее настороженность. – Старая Гили. Бабушка Гили. Знаете такую?

Женщина стоит, не шелохнувшись. Только складок на ее лбу становится с каждой секундой все больше.

– Старуха Гили. Неужели, это имя ничего вам не говорит? – Спрашиваю я, не дожидаясь, пока ее лицо превратится в сморщенный урюк. А затем снимаю с пальца кольцо Сары и протягиваю ей. – Вот.

– Кто ты? – Она понижает тон голоса. – Откуда? – Оглядывается по сторонам, а затем ловким движением выхватывает у меня кольцо.

– Я – Нея. Из Реннвинда.

– Хм. – Сверлит глазами шрам на моей ладони женщина.

Я прячу руку в карман плаща.

– Сара и Анна Фриман. Знаете их? Это они послали меня сюда, велели найти старую Гили.

Хмыкнув, женщина ставит таз на деревянную лавку и указывает мне кивком головы:

– За мной.

Подобрав полы сарафана, она устремляется вверх по склону.

Оглядевшись, я вижу, что на меня направлены несколько пар глаз: из окон трейлеров, из-за кустов, из-за ржавого остова машины. Взрослые и юные каале с интересом наблюдают за этой сценой. Пожав плечами, я отправляюсь следом за женщиной.

– А куда мы идем? – Кричу ей в спину, едва успевая переступать через извилистые корни деревьев. – Она живет в лесу?

– Что с рукой? – Спрашивает цыганка, игнорируя мой вопрос.

– Так, поранилась.

– Во время ритуала? – Она оборачивается, чтобы метнуть в меня хитрый взгляд.

Я облизываю губы.

– Может быть.

– Надеюсь, он помог. – Звучит вполне искренне.

– Я тоже.

– И как там Анна? Как Сара? – Цыганка так бодро вышагивает, что мне становится все труднее за ней поспевать.

– Вроде неплохо. – Отвечаю я.

Не считая нападения драуга – но то мелочи.

– А как в Реннвинде? Все еще царят строгие порядки?

– Э… Если вы имеете в виду местные устои…

– Я имею в виду отношение к нашему брату. Там все еще пытаются контролировать каждого, кто занимается чем-то, что недоступно простым смертным?

– Ах, вы об этом. – Пожимаю плечами. – Ну, если говорить об Анне, то она зарабатывает на жизнь, помогая людям с помощью своих способностей. Вроде как, у властей нет к ней претензий. А что касается тех, кто пользуется черной магией…

– Ясно. Значит, Хельвины все еще на троне.

– А… Э… Вроде того. Так что насчет старой Гили? Как-то мы далеко забрели…

– Уже пришли. – Цыганка останавливается и показывает куда-то перед собой.

Я не сразу замечаю приютившуюся в низине среди высокого кустарника серую избушку.

– Ух, ты. Здорово. Вы спросите у нее, примет ли она меня, да? – Любезно улыбаюсь я.

– Старуха Гили умерла двадцать лет назад. – Усмехается цыганка, упирая руки в бока.

– Не понимаю. – Хмурюсь я, бросая взгляд на домишко. – Зачем тогда меня отправили сюда? Это же ее дом?

– Да. – Кивает она. – Здесь мы прячем своих, когда у них возникают проблемы с законом. У каале такое часто бывает, понимаешь?

– Но…

– Старуха Гили была чокнутой отшельницей. Умирая, она завещала хранить ее жилище для каждого, кому нужен кров, и кто нуждается в защите. Если Анна послала тебя сюда, значит, хотела, чтобы мы спрятали тебя здесь. Ты же бежишь от кого-то? Так?

– Так. – Вздыхаю я.

– Тогда добро пожаловать к старухе Гили. – Улыбается цыганка. – Можешь оставаться здесь столько, сколько понадобится. Никто из наших не побеспокоит. Но если кто-то из чужаков будет спрашивать о тебе, мы сразу предупредим.

Глава 25

Избушка старухи Гили – настоящий музей старины. На десяти квадратных метрах целая коллекция воспоминаний из причудливых вещиц и ненужного хлама.

Плетеные шкатулки с сухоцветами, полки, заставленные изысканными фарфоровыми сервизами с ручной росписью и неказистыми металлическими чашками с отбитой местами эмалью, корзины для грибов и ягод, наполненные принадлежностями для шитья и ветхими тканями, старые книги с пожелтевшими страницами, наборы для сургучной печати, медные подсвечники, перья и чернила, наборы канцелярских кнопок всех мастей и размеров, гребарий под стеклом на бревенчатых стенах, коллекция ржавых ключей на гвоздях над дверью.

Эти вещи создают атмосферу, но совершенно ничего не рассказывают о бывшей хозяйке этой лачуги. Ничего из ее одежды или личных предметов не осталось, даже ни единого снимка в рамке или в фотоальбоме. Ее будто и не было здесь никогда, но я отчетливо ощущаю ее присутствие. Особенно когда начинает смеркаться, и приходится зажечь свечу. Когда я беру острый ножичек, чтобы вонзить в кожу чуть ниже локтя на внутренней стороне руки, ее пламя мелко дрожит.