Проклятая сабля крымского хана - [11]

— Если мне придется уехать, ты отправишься со мной, — обещал Девлет, но сам не верил своим словам. Если ему придется уехать, он вряд ли возьмет наложницу. Она принадлежит Сулейману, и не важно, что султан не проявляет к ней интереса и делает вид, что не замечает, как привязан к ней Девлет. Впрочем, вряд ли он уедет отсюда. Как-то в доверительной беседе Сулейман в сердцах воскликнул:

— Ты слишком хорошо относишься к Саадет Гирею! Может быть, и он к тебе неплохо, но в борьбе за власть все забывают о чувствах — даже родственных! То, что Саадет Гирей тебя не убил сам и не приказал сделать это своим верным псам, — чудо. Благодари Аллаха, что он сохранил тебе жизнь.

Девлет Гирей задумался над его словами. Что ни говори, а султан прав. Его холеные, но сильные руки тоже обагрены кровью. Жизнь во дворце многому научила Девлета. Он понял, что стены дворца хранят тайны, по большей части очень мрачные. Сколько людей было заколото и отравлено в роскошных комнатах! Блестящая дорогая парча, мебель, изысканная роспись на стенах не улучшали атмосферу этого города в городе. Встроенные в стену фонтаны своим журчанием часто не скрывали стоны несчастных… Длинная труба, спускавшаяся к морю, принимала в свои чудовищные недра провинившихся невольниц. Девлет никогда не видел, как убивают, но узнавал об этом от других, говоривших шепотом, боявшихся поплатиться за свою откровенность. Убивали ночью, а потом в Фонтане Палача, мирно журчавшем возле городских ворот, мыли окровавленные орудия преступления. Сулейман выносил смертные приговоры довольно часто и с поразительным спокойствием. И паренек усвоил незыблемое правило сильных мира сего: если хочешь добиться власти — переступи через жалость, любовь и другое — то, что многие, наверное, считают жизненными ценностями. И он старался воспитать себя настоящим воином, искоренить чувства, которые, по его мнению, будут мешать в будущем.

— Когда-нибудь ты станешь ханом, — говорил ему Сулейман уверенно. — Мне кажется, Саадет Гирей недолго продержится на троне.

Девлет не верил его словам. Дядя выслал его, десятилетнего ребенка, чтобы Девлет не претендовал на власть, когда мальчик еще и не помышлял об этом. Неужели сейчас Саадет Гирей откажется от лакомого куска? Однако, на его удивление, Сулейман не ошибся.

Как гром среди ясного неба однажды прозвучали его слова о том, что Саадет Гирей добровольно отрекся от власти.

— Крымские беи требуют поставить кого-то из рода Чингисидов, — сказал султан. — Тебе уже восемнадцать — прекрасный возраст для того, чтобы принять власть. Мы многому научили тебя, и, я надеюсь, ты не забудешь этого и станешь нам верным другом и союзником.

Девлет Гирей преклонил колена.

— О великий султан, — начал он, — клянусь Аллахом, что никогда не забуду твоих благодеяний.

— Иди сюда, мой мальчик. — Сулейман крепко обнял его. — Помни, что и мы твои верные союзники. Ты всегда можешь обратиться за помощью. Ты должен поехать на родину и попытаться заслужить уважение крымских беев. Если тебе удастся сделать это в короткий срок, то я назначу тебя ханом и смещу Ислям Гирея. Крымские беи уже провозгласили его ханом. Ислям передал мне депешу с корабельщиками. Ох уж эта татарская хитрость! В самых изысканных выражениях он просит меня назначить достойнейшего из достойных и обещает покориться любому решению, однако я этому не верю. Повторю, я отправляю тебя на родину, чтобы ты пригляделся к обстановке и понял, сможешь ли взять власть в свои руки. Ислям Гирей многое знает и умеет, лучшего советчика тебе, пожалуй, не сыскать. Я назначу его твоим калгой. В общем, — он нервно теребил бороду, — поезжай, брат мой, и срочно сообщи мне по приезде, что делается в Крыму.

Они еще раз обнялись, и снова, как десять лет назад, золоченая карета повезла Девлета в порт. Юноша подумал о том, что не слишком хочет на родину. Конечно, он был бы рад увидеть мать, женщину, все эти годы помнившую о нем, передававшую письма, выражавшую надежду, что доживет до того момента, когда ее мальчик обнимет ее. Да, во дворец стоило вернуться ради матери и той власти, которую ему, возможно, предстояло взвалить на свои плечи. Восходя на корабль, Девлет улыбнулся морю как старому знакомому. Живя в Стамбуле, он привык к нему, и порой, приходя на берег, делился с ним своими думами. И, казалось, оно отвечало то гулом, то легким шуршанием…

— Когда я увижу тебя снова? — прошептал он. — Ты омываешь берега моего ханства, но тебя нет в Бахчисарае. Я буду скучать по тебе.

Море качнуло корабль, словно отвечая ему, и Девлет, посерьезнев, направился в каюту. В голове крутились поучения великого султана. Необходимо окружить себя нужными, преданными людьми, избавиться от врагов и от сомнительных друзей без всякого сожаления, даже если они твои родственники. Избавиться от них — или они со временем избавятся от тебя. Когда корабль оторвался от причала, Девлет вышел на палубу, чтобы проститься с турецкими берегами, бросить прощальный взгляд на крыши дворца султана. Нариме обещала, что помашет ему с крыши, но он ее не увидел. Может быть, от волнения не разглядел худенькую фигурку? Как бы то ни было, эта женщина уходила в прошлое. Приехав в Крым, он создаст свой гарем, где будут жить первые красавицы мира. И гарем сделает большим, как у Сулеймана Великого. Для этого придется перестроить дворец, создать некое подобие резиденции султана. Может быть, еще больше и роскошнее… Он обязательно завоюет полмира, если не весь мир. Теперь у него есть сабля, прекрасней которой нет на свете. Впрочем, дело не в ее красоте, хотя это настоящее произведение искусства, наверняка созданное великим мастером. Заговоренная шаманом Чингисхана, она поможет ему стать таким же завоевателем, как его предок.