Произвол - [26]

Рашад-бек, уверенный, что хаджи все сделает как надо, вышел из дома и направился к машине.

Жнецы под жгучими лучами солнца работали серпами.

— Клянусь аллахом, брат Ибрагим, — сказала пожилая женщина, — что Хамда — честная девушка. Ее мать все уважают. И Салюм — хороший парень, не мог он обмануть девушку. Наверняка на них наговаривают.

— Хватит об этом болтать, — сердито произнес все время молчавший Хамдан.

— И то верно, — поддержал его Ибрагим, — что без толку говорить, лучше работайте побыстрее, хоть польза будет. Хамда — хорошая девушка, мы все это знаем, у нее добрые родители. Да и Салюм — прекрасный парень.

Солнце село, жнецы едва разогнули натруженные спины и стали расходиться по домам. Как всегда, зазвучали песни, кто-то подыгрывал на дудке. И только Хамда с Салюмом шли молчаливые и печальные. Еще день — и уборка кончится, а дальше что?

После ужина крестьяне собрались в доме у старосты. Туда же пришел и управляющий. Крестьяне пытались определить, сколько причитается за работу каждому работнику, но ничего, не получилось. Юсеф предложил при расчете пользоваться шашечными фишками.

Юсеф считал, а шейх записывал.

— Уборка бобов у Ибрагима — четыре дня. Каждый день на этой работе было занято двадцать жнецов. Итак, умножим четыре дня на двадцать рабочих, получается восемьдесят рабочих дней.

Юсеф говорил медленно и достаточно громко, чтобы каждый мог не только услышать, но и понять, что же в действительности он сделал за время уборки и сколько ему причитается. Деньги считали до поздней ночи. Некоторые не выдержали и, сидя на полу, уснули. Юсеф и шейх вызывали каждого по очереди. Староста то и дело нетерпеливо повторял:

— Чего считать? Хаджи знает, сколько надо платить. Они с беком давным-давно все решили.

Шейх записывал в тетрадь имя крестьянина, число жнецов и количество дней.

— Завтра спозаранку поеду к хаджи за деньгами, — пообещал шейх и, подумав, добавил — Вместе с управляющим. Постараемся вернуться до захода солнца. На дорогах в это время еще спокойно.

— А теперь, — распорядился управляющий, — все по домам.

Наступил последний день жатвы, шейх с первыми петухами призвал всех на молитву.

— Какое угощение ты поставишь нам, Ибрагим, в честь окончания работ? — приветливо улыбаясь, спросила пожилая женщина.

Ибрагим тоже с улыбкой ответил:

— Все, что пожелаете, к примеру, барана. Только вряд ли одним бараном от вас отделаешься.

— Даже двух мало, — сказал Хамдан. — Клянусь аллахом!

— Чего бы вы еще хотели? — спросил Ибрагим.

— Приготовь нам саяля[18] — игриво крикнула одна из девушек. — Да только побольше! Чтобы мы хоть раз досыта наелись.

— Саяля даже лучше барана, — сказал Абу-Омар. — На деньги, потраченные на барана, можно всех хорошо накормить. И непременно пригласите соседей, — обратился он к Ибрагиму.

— Эй, орлы, поднажмите! — лишь ответил тот. — Сегодня надо все закончить, нечего на завтра оставлять.

Серпы сверкали в натруженных крестьянских руках, грустно напевая свою протяжную песню о безысходной нужде и извечной усталости крестьян. Как только солнце скрылось за горизонтом, Ибрагим разогнул спину.

— Да ниспошлет вам аллах здоровья! Если аллаху будет угодно, то приходите и в следующем году на уборку.

— Жатве конец! — радостно воскликнул Хамдан.

— Завтра получим деньги и купим детям все необходимое! — ликовали жнецы.

Зазвучала песня. Слезы радости текли из глаз пожилой женщины.

— Теперь и я смогу купить гостинцы моим внукам, бедным сироткам.

В прошлом году ее сын умер от солнечного удара во время уборки.

— А вы пойте, — говорила она, — не обращайте внимания на меня. Я не хочу портить вам праздник.

Под звуки свирели и дудки крестьяне с песнями возвратились в деревню. В доме Ибрагима их ждал ужин. К положенному бургулю и луку Фатима каждому добавила еще по миске айрана.

Стоял тихий теплый вечер. Ярко сверкали звезды, вселяя в душу покой и надежду. Ибрагим пошел к старосте за деньгами. Там же собрались все крестьяне. Староста вытащил из-за пояса деньги и, прежде чем их раздать, принялся рассказывать:

— Клянусь аллахом, когда мы ехали к хаджи за деньгами, нам повстречалась целая стая волков. Это было недалеко от Джуб Ассафа. Один аллах знает, почему они не напали на нас. Видно, сыты были.

— Слава аллаху за его милость! Что и говорить, волки в это время очень опасны, — сказал Халиль.

— Благодарите всевышнего, что все обошлось, — произнес Абу-Омар. — В прошлом году там же, около Джуб Ассафы, эти мерзкие твари загрызли мужчину и женщину.

Люди разговаривали, делая вид, что увлечены беседой, а сами ни на минуту не спускали глаз с пачки денег.

— Клянусь аллахом, в этом районе очень много волков, — сказал сторож. — Они часто приходят на водопой к холму Ассафа. Ну а что было потом? — встревоженно спросил он.

— А потом я прицелился и выстрелил несколько раз, — сказал управляющий, — а староста пытался криками отогнать волков. После этого мы во весь опор помчались в направлении города.

Один из крестьян не выдержал:

— Поздравляем вас с благополучным возвращением, но, ради аллаха, скажи наконец, сколько хаджи нам заплатит?

— За бобовые — лиру с четвертью, за ячмень — полторы, за пшеницу — две лиры. Но из этих сумм он высчитал по четверть лиры и дал конверты для каждого из вас. Сейчас шейх будет называть имена, а вы по одному подходите.