Производство пространства - [69]

Что же касается пространства азиатского города и деревни, также разбитого на квадраты… Вот очень краткий пересказ интервью с одним восточным философом (буддистского толка); он отвечает на вопрос о связи между пространством, языком, иероглифами. «Вы не сразу сможете понять иероглифы и ту мысль, какая заложена в этих формах. Иероглифы – не знаки. Знайте, что чувственное и интеллигибельное для нас неразделимы так же, как означающее и означаемое. Образ трудно отделить от понятия. Смысл иероглифа не существует вне его рисунка, его начертания. Чувственное и интеллектуальное, если пользоваться вашими разграничениями, для нас даны вместе – в смысле. А теперь посмотрите на этот иероглиф, один из самых простых: квадрат, центр квадрата соединен двумя линиями с серединами его сторон. Я читаю его, произношу: Tà. Что вы в нем видите? Сухую геометрическую фигуру. Если я попытаюсь передать вам, что одновременно вижу и понимаю, то первым делом скажу: это рисовое поле с высоты птичьего полета. Линии, расчерчивающие его, обозначаются не границами, не межами или колючей проволокой, а оросительными каналами, являющимися частью самого поля. Я смотрю на рисовое поле, я становлюсь птицей, которая смотрит на него. Я нахожусь на большой высоте, с этой точки удобно рассматривать рисовое поле. Это в самом деле рисовое поле? Да, но одновременно и мировой порядок, принцип организации пространства. Не только в сельской местности, но и в городе. Все во вселенной разбито на квадраты. Каждый квадрат имеет пять частей. Центр обозначает присутствие Того, кто мыслит и несет в себе порядок вселенной. Раньше это был император. Вертикальная линия идет от центра вверх; это идеальная линия; она восходит к птице, которая в полете видит пространство. Это измерение мысли, измерение знания, которое отождествляется здесь с Мудростью, а значит, с Властью мудреца, властью осмыслять и сохранять порядок природы…

В японской каллиграфии это подробнее разработано в принципе Shin, Gyo, So. Это именно принцип, а не просто прием соединения элементов пространства и времени. Он одинаково действен как в стенах храма и дворца, так и в пространстве города и отдельного дома; он позволяет составлять ансамбли, содержащие в себе самые разные события: от событий семейной жизни до больших религиозных и политических церемоний. Зоны публичные, пространства отношений и действий, соединяются с зонами приватными, пространствами созерцания, уединения, покоя; их связывают зоны смешанные, пространства путей, переходов, связей. Термины Shin, Gyo и So означают три уровня или ступени организации – одновременно пространственной и временной, ментальной и социальной, – которые связаны отношениями импликации. Отношения импликации здесь не сводятся к логической связи, хотя и предполагают ее. “Публичное”, храм или дворец, включает в себя и приватное, и смешанное. “Приватное”, дом, жилище, включает в себя также и публичное (места приема гостей), и смешанное. Наконец, так же дело обстоит и в городе…

Из этого следует, – продолжает философ, – что у нас существует общее, глобальное восприятие пространства, а не репрезентации отдельно взятых точек. Места встречи, пересечения квадратов, перекрестки важнее, чем любые другие места. Отсюда – все то, что кажется странным вашим антропологам, например Холлу в “Скрытом измерении”, и что для нас абсолютно нормально. Да, до появления американцев перекрестки имели имя, а улицы, пересекающиеся на них, его не имели; дома нумеровались в порядке появления, по старшинству. У нас не было и нет маршрутов, проложенных заранее, как у вас, и тем не менее мы прекрасно знаем, куда и откуда идем. Порядок пространства и его форма, его генезис и современность, абстрактное и конкретное, природа и общество нераздельны. Нет ни одного дома без сада, пусть крохотного, места созерцания и соприкосновения с природой; даже несколько камней являются природой, а не каким-нибудь изысканным символом. Мы не думаем первым делом о расстоянии, отделяющем одни предметы от других, и об измерении этого расстояния. Пространство никогда не бывает пустым; оно всегда обладает значением. Восприятие промежутков заставляет работать тело целиком. У каждой группы мест и объектов есть центр, в том числе у дома, у города, у мира. Центр виден со всех сторон, и достичь его можно со всех сторон; тот, кто в нем находится, со своего места видит все, обнаруживает все, что возникает. Все значения обусловлены в соотнесении с ним. Может ли центр быть нейтральным или пустым? Местом отсутствия? Нет. Он занят Божеством, Знанием, Властью, они проявляются в нем, а пустота – лишь видимость. Метафизический акцент на центрах и их ценности не обесценивает того, что их окружает. Все аспекты человеческой реальности имеют свое место, самым конкретным образом предполагая друг друга: природа, божественное (в первую очередь), затем социальная жизнь, за ней жизнь отношений и, наконец, жизнь индивидуальная, частная. Этому нимало не противоречит тот факт, что акцент переносится на возвышения, дабы передать трансцендентность божества, знания и власти, а частная жизнь, включая жесты, располагается на горизонтали, на уровне земли. Порядок обнимает собой все в целом. Именно поэтому городское пространство включает в себя широкие проспекты, идущие к храмам и дворцам, потом средние площади и улицы, места прохода и перехода, торговли и обмена и, наконец, симпатичные цветущие улочки между домами».