Происшествие - [98]

— Между прочим, Сереженька, есть новость, — лукаво улыбаясь, сказала она мужу.

— И что же за новость? — он тоже улыбнулся.

Они сидели в очень чистенькой, современной и красиво обставленной кухне, сорокадвухлетние, но еще не старые, оба хорошо сохранившиеся, не утратившие за двадцать лет супружеской жизни нежности и любви друг к другу.

— И что за новость? — снова спросил Архипов.

— Путевку в пансионат на Пицунду нам достали.

— Поздравляю! А если Илья провалится?

Лидия Алексеевна сердито поджала губы.

— Во-первых, перестань каркать, Сережа. Провалится — провалится. Ничего он не провалится. Путевки две — каждая на двадцать четыре дня. На первые двенадцать дней поедет с тобой Илья. Тридцатого августа он вернется, я провожу его в институт и сразу же прилечу к тебе на оставшиеся дни.

— А если провалится? — вдруг заупрямился Архипов. С ним случалось это иногда, вот такое непонятное упрямство.

— А если провалится, Сереженька, то вы в Пицунде пробудете оба срока. Должен же ребенок отдохнуть после такого тяжелого года, после таких трудных экзаменов, перед службой в армии. Должен, я спрашиваю? — крикнула Лидия Алексеевна, в голосе ее зазвучали слезы, и она хлопнула маленькой ладошкой об стол.

— Ну ты даешь, — обескураженно сказал Архипов. — А сама-то отдыхать не собираешься?

— Я отдохну без вас здесь. Да! — вызывающе сказала Лидия Алексеевна.

Архипов не понимал, что нервы у нее напряжены до предела. Он не переживал так трагически прошлогодний провал сына при поступлении в институт, он не видел ничего страшного в том, что сыну придется послужить в армии. Но он никогда не говорил об этом Лидии Алексеевне, потому что понимал, видел, что она его точку зрения разделять никак не может. Впрочем, отцы и матери очень по-разному относятся к детям, даже любя их одинаково.

— Опаздываем! Ах! — вскрикнула Лидия Алексеевна, глянув на стенные часы. — Сережа, буди скорее Илюшу!

Она торопливо сняла фартук, глянула в зеркало, чуть вспушила волосы.

— Илья, — крикнула она. — Встаешь? Завтрак на плите. Поешь как следует. И позвони! Слышишь? Газ проверь, уходя! Ни пуха ни пера.

— К черту! — услышала она голос сына и улыбнулась: «Басище какой! Совсем взрослый сын!» А вслух сказала:

— Поторопись, Сереженька! Опоздаем!

Убеждая мужа, что сын в этом году непременно поступит в институт, Лидия Алексеевна была уверена в этом. Репетиторы, которых она нашла для сына, были асы, лучшие из лучших. Только круглый дурак мог провалиться, занимаясь с такими преподавателями. Кроме того, зная, что в случае провала в институт от армии не отвертеться, Илья и сам приложил некоторые усилия, чтобы получше освоить науки, которые ему вдалбливали в голову. Потому и просидел он сегодня ночь, повторяя задачки.

До сих пор Илье не приходилось бороться за свое существование. Все проблемы легко и просто, как ему казалось, решались матерью. Нагрубил, получил двойку, прогулял школу — мать быстро все утрясала, и все шло как прежде. Он и не вспоминал об этих пустяках, так как ни крови, ни нервов они ему не портили. Это мама уламывала непримиримую англичанку не выводить двойку в четвертой четверти, и без всяких усилий со стороны Ильи появлялась тройка, а то и четверка… Ну поколотил во дворе какого-то мальца, мама побежала к родительнице, уплакала, упросила не поднимать скандала, не ходить к директору школы с жалобой на Илью.

Вошли в моду джинсы — мама добывала джинсы, пришла пора пристрастия к магнитофонам, и мама упросила брата, члена-корреспондента, привезти Илье из Японии магнитофон. Все это были (если считать каждый случай сам по себе) пустяки. Но из многих маленьких пустяков начал формироваться характер человека, приспособленного главным образом к потребительству. Это отнюдь не значило, что из Ильи непременно должен вырасти потребитель с большой буквы. Отнюдь нет, но безграничная любовь родителей приучила его получать все, что ему хочется. Создавая материальное довольство для сына, ни отец, ни тем более мать не подумали о том, что для преуспевания в жизни человеку как воздух нужны воля и выдержка. А вот выдержкой Илья не обладал совсем.

Сегодняшний день был счастливым. На экзамене по физике Илья получил пять, совсем вроде бы без труда, и теперь, сообщив об этом по телефону матери, он звонил Тане Дергачевой, в которую был влюблен. Но у Тани кроме Ильи была еще куча поклонников и ветер в голове. Она могла назначить свидание и не прийти или прийти с компанией друзей и испортить тем самым вечер своего воздыхателя. Скорее всего, Тане никто особенно не нравился и она забавлялась властью над влюбленными в нее юнцами.

Однако в тот час, когда Илья дозвонился до Тани, она была в добром расположении духа.

— Я поздравляю тебя, — сказала Таня. — Я, представь, даже подброшу в воздух свой чепчик, так я рада за тебя.

— А раз рада, давай встретимся.

— Не знаю. Я сегодня настроилась пойти в театр…

— С кем? — ревниво спросил Илья.

— Не знаю… Просто настроилась. Приехал Ленинградский балет. Я его еще не видела.

— Так пойдем. Я приглашаю тебя!

— Да? А билеты?

— Во сколько встретимся?

— Ты уверен, что достанешь билеты? Мне не хочется зря тратить время.