Происшествие - [11]

— Знаешь, — пожаловалась Нюра, — с тетей Томой все же трудно. Она все время дразнится. Костя до сих пор, по-моему, не понимает, когда она говорит всерьез, а когда дурака валяет. Ты про паштет не забыла?

— Аркадий отнес на кухню. А, кстати, где Костя? Я его не видела еще.

— Костя печет блины, — спокойно сказала Нюра.

— Ой, — произнесла Ефросинья Викентьевна, точь-в-точь как это обычно произносила Нюра.

— У него так хорошо получается, гораздо лучше, чем у тети Томы.

— За стол, за стол, — сказала тетя Тома, входя в комнату и неся перед собой большую супницу, в которой были блины.

— Ура, — сказал Вика и первый полез за стол. — Мне побольше, ладно, тетя Тома? — попросил он.

— Не будь обжорой, — одернул Вику Аркадий.

— Всем хватит, всем, не волнуйся, — сказал Костя, — я штук сто, наверное, напек.

— Сто шесть, — заметила тетя Тома.

— Откуда вы знаете? — поразился Костя. — Вы же не все время были на кухне.

— Ты удивляешь меня, Костя. Я же математик. И не просто математик, а профессор. Я заметила, сколько времени ты пек и сколько тратил на один блин. А уж сосчитать — это не проблема даже для первоклассника.

— Выдумываете вы все, тетя Тома.

— Спорим, — тетка протянула ему раскрытую ладонь, — на ящик шампанского.

— Ой, — сказала Нюра, — вот гусарша! Да поспорь ты с ней, Костя. Разорится на ящик шампанского, будет знать, как людям голову морочить.

Константин спрятал руку за спину.

— Не буду. Так и так шампанское будет в доме. Я боюсь, что Нюрка сопьется. Она обожает шампанское.

Аркадий захохотал, а Вика сказал жалобно:

— Ну дайте же блинчик-то наконец.

Удивительное дело — блины! Непостижима скорость, с которой их съедают. Не прошло и часа, как уничтожили все до единого. Вика сидел, урча от удовольствия, и поглаживал живот, он не мог сдвинуться с места. Аркадий еле дышал.

Нюра приподняла крышку над супницей.

— Все? — спросила Ефросинья Викентьевна.

— Все, — ответила Нюра и задумчиво добавила: — А странно, их ведь действительно было сто шесть штук.

Даже тетя Тома изумилась, но быстро взяла себя в руки.

— Откуда ты знаешь? — удивился Костя.

— Я из семьи потомственных математиков. Сосчитала. Гони шампанское…

— Не ври. Не могла ты сосчитать. Ну скажи, как?

— Гони шампанское…

— Какие же обиралы и обманщики собрались тут, — вздохнул Константин.

— Вот видишь, Костя, что получается, когда не прислушиваются к советам старших. Я предупреждала тебя, не женись на ней. Было? — назидательно спросила тетя Тома.

— Было, — честно признался Костя.

— Ефросинья Викентьевна, ты была свидетелем?

— Была.

— Вот. А теперь ты жалеешь глоток шампанского…

— Хорош глоток, — засмеялся Аркадий. — Она ведь целый ящик требует…

— Я девушка интеллигентная, умственная, я и на пол-ящика согласна… — потупила взор Нюра.

— Нюрка, иди кофе варить, — сурово приказал Костя. — Ефросинья Викентьевна, ты убирай со стола, а мы с тобой, Аркадий, будем в шахматы играть.

— А мне что прикажете делать? — высокомерно спросила тетя Тома.

— А вы с Викентием займитесь. Бабушки и дети всегда находят общий язык.

— Викентий, — спросила тетя Тома, — хочешь, я с тобой по-французски поговорю?

— Я спать хочу, — ответил Вика. Глаза у него и впрямь смыкались.

— Дети, конечно, не моя стихия, — проворчала тетя Тома, — но надо обучаться. Пошли ко мне: на диван уложу.

Вика, конечно, предпочел бы, чтоб его отнесли на руках, но просить об этом величественную тетю Тому не решился. На заплетающихся ногах он кое-как добрался до дивана и тотчас же уснул.

Когда посуда была вымыта и убрана, кофе выпит, Викентий выспался и все досыта наговорились и нахохотались, Кузьмичевы пошли домой. Ефросинья Викентьевна испытывала приятную леность от длинного бездельного дня. Ей нечасто удавалось устроить подобную передышку. И за сегодняшнюю она завтра будет должна заплатить достаточно напряженным днем: стирка накопившегося за неделю белья, покупка продуктов, приготовление обеда. Кроме того, надо привести в порядок одежонки Вики, которые на нем прямо-таки горят. Короче говоря, завтра ей предстояло сделать по дому все то, что обычно она делала за два дня — субботу и воскресенье.

* * *

— Итак, что мы имеем? — спросил полковник Королев. — Что мы знаем о личности Варфоломеева? Рассказывай, Валентин, что привез из Архангельска.

— Варфоломеев и сослуживцами и знакомыми характеризуется очень хорошо, — сообщил Петров. — Холостяк уже много лет. Из родных у него была только сестра, жила в Ленинграде, но год назад умерла. Он ездил на похороны. Злые языки говорили, что она оставила ему богатое наследство, потому что в Ленинград он уехал с портфелем, а вернулся с двумя большими чемоданами.

— Интересно! — оживилась Ефросинья Викентьевна. — А что было в этих чемоданах, злые языки не говорили?

— Говорили! — весело отозвался Петров. — Говорили, что там были книги и посуда.

— Квартиру осматривал? — деловито спросила Ефросинья Викентьевна.

— Осматривал.

— Ну и что?

— Обыкновенная холостяцкая квартира… Ничего особенного.

— А книги эти, посуда, что из Ленинграда, — это есть?

— Ну откуда я знаю, что из Ленинграда, а что не из Ленинграда.

— Драгоценностей не заметил?

— Представьте, заметил. — Петров полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда что-то завернутое в белую тряпочку, развернул и выложил на стол два золотых кольца, одно с янтарем, второе с небольшим бриллиантом.