Происшествие из жизни... - [21]
— Что? — вскричал Трижды Величайший. — Ты назвал меня уродом?
— Не надо, не гневайся, — сказал я испуганно, ибо гнев его был страшен, от голоса дрожали стены, — пойми меня. Я удивлен. Ведь на земле тебя изображают чудовищем, а ты…
— А я? Ну, говори…
Я молчал.
— Ну? Молчишь? Чалап! — крикнул Трижды Величайший. — Что он подумал обо мне?
— Он подумал, что ты, Трижды Величайший, похож на спившегося старика пенсионера, давно не мывшегося в бане, — ответил невидимый Чалап.
Трижды Величайший расхохотался.
— Жалкое сравнение. Чем ты занимался в том мире? Молчишь? Отчего ты все молчишь и молчишь?
— А зачем вспоминать? Ты сам лишил нас воспоминаний.
— Чалап, он боится меня или нет? — спросил Трижды Величайший невидимого Чалапа.
— Конечно, боится, — ответил Чалап.
— Ты боишься меня? — спросил Трижды Величайший.
— Твой служитель не прав. Я не знаю, боюсь ли тебя, — сказал я. — Разве можно бояться того, чего нет?
— Что? Меня нет? — Трижды Величайший удивился. — А ты?
— Увы, я есть…
— С тобой не соскучишься, глупец, — воскликнул Трижды Величайший. — Ты слышишь, Чалап? Меня нет? А моего слуги Чалапа тоже нет?
— Его тоже нет.
— Значит, ты есть, а нас нет. — Трижды Величайший наклонился надо мной, и я увидел его выцветшие, когда-то зеленые глаза с красными прожилками на белках. — Где же мы?
— Ты же сам знаешь, где, — сказал я. — В моем воображении.
— Ты, очевидно, атеист? Он атеист, Чалап?
— Ну, а как же, — ответил Чалап. — Атеист. Из тех, кто на словах отвергает Не Имеющего Имени и тебя, Трижды Величайший, а у него в мозгах, как в мусорной яме. Считает себя материалистом…
— Ты материалист? — Трижды Величайший засмеялся. — Вот, значит, почему не веришь в мое существование. Разрешаю: дотронься до меня и убедись, материален я или нет.
— Зачем? — спросил я. — Пока я существую, существуешь и ты…
— Нет, — сказал Трижды Величайший, — ты существуешь потому, что существую я.
— Увы, — возразил я, — все наоборот, Трижды Величайший: ты существуешь потому, что я существую.
— Чалап прав, — воскликнул Трижды Величайший, — у тебя в голове мусор. Если это материализм, то что же такое идеализм? Впрочем, разве ты, находясь здесь, в этом мире, существуешь?
— В каком-то смысле да. Очевидно, и ты, Трижды Величайший, и все, что происходит здесь со мной и вокруг меня, мне снится.
— Однако ты мне не снишься — я не знаю сна. Ну, хватит, кто бы ты ни был — материалист, идеалист, экзистенциалист, персоналист, томист, неотомист, гегельянец, фрейдист, — ты здесь у меня, как и они все, и будешь тут вечно.
— Вечности нет, Трижды Величайший, — сказал я, — у всего есть начало и конец.
— Ты слышишь, Чалап, — помолчав, устало проговорил Трижды Величайший, — он отрицает бессмертие, он предрекает нам конец.
— Я ничего не предрекаю, — возразил я. — Ты сам знаешь: бессмертия нет, все обратится во прах — и я, и ты. Кончится мой сон, кончишься и ты.
— Не надейся, глупец, твой сон, если это сон, никогда не кончится. А чтобы ты, материалист, знал, в чьей ты власти, в моей или во власти собственного сновидения, я нашлю на тебя еще большие страдания. Ты за что наказан? — спросил он, поковыряв пальцем в ухе. — Почему ты здесь?
— А что, мое место в раю? — спросил я с надеждой. — Произошла ошибка?
— Всюду одинаково, — сказал Трижды Величайший, — что у нас, что в раю. Ошибок не бывает, значит, твое место здесь. Ну, как ты насорил на земле? За что я тебя наказал?
— Не знаю. Не помню.
— Все вы не знаете, не помните… Может, за то, что жене изменял? Или говорил одно, а делал другое, а думал третье?
— Все может быть, — горестно изрек я.
Трижды Величайший засмеялся.
— У меня таких бесчисленное множество. Ныне век такой, все вы такие… Впрочем, по-иному никогда и не было. Ну, так за что ты здесь? Может, ты, атеист, ни во что вообще не верил? А?
Я решился, спросил:
— А ты, Трижды Величайший, ты во что веришь?
Он захохотал.
— Во что верю я? Я ни во что не должен верить. Как только я поверю во что-нибудь, придет конец света, все рухнет, я верю в себя самого… Чалап, какое наказание ему предписано? На сковороде он жарится или предается бесконечному плотскому греху?
— Он терзается совестью на Аллее Стенаний, — сказал Чалап.
— Разве это наказание? Кнут — вот наказание, а совесть… Впрочем, мучайся совестью, я позвал тебя не для того, чтобы болтать тут с тобою и выслушивать твои глупости, у меня есть собеседники и поумнее. Чалап, принеси Книгу Судеб.
— Несу, — ответил Чалап, и на столике перед Трижды Величайшим появилась старая, уже довольно обветшалая, с оборванным корешком книга.
Книга как книга. Не толстая и не тонкая, не большая и не маленькая. Как телефонный справочник Москвы. Страницы ее были испещрены какими-то знаками, буквами не буквами, цифрами не цифрами, скорее, иероглифами или клинописью, но это было и не то и не другое. Каждый знак оживал, и появлялось изображение, почти такое же, как на земном телевизоре, только это была не отдельная картинка, не отдельный кадр земного кинофильма, а сразу целый период человеческой жизни — детство или юность со всеми подробностями. Там, на земле, годы, здесь, в Книге Судеб, мимолетное мгновение, умещавшееся в одном маленьком значке.
«Рассказ о красном галстуке» — это рассказ о маленькой мужественной девочке-пионерке, которая совершила как бы незаметный, но очень важный для себя нравственный подвиг. Рисунки Н. А. Драгунова. Ответственный редактор Л. Р. Баруздина. Художественный редактор А. В. Пацина. Технический редактор Л. П. Костикова. Корректоры К. П. Тягельская. Содержание: Об авторе Николай Евдокимов. Рассказ о красном галстуке (рассказ) — 1968 г. Для младшего школьного возраста.
Повесть о девушке, завлеченной в религиозную секту и погубленной верующими фанатиками.
Н. Евдокимов широко известен читателям как автор повестей «Высокая должность», «И снова путь», «Грешница». В эту книгу включены рассказы Н. Евдокимова разных лет. Это рассказы о простых людях — наших современниках, их горе, радости, поисках, стремлениях. О каких бы больших или малых событиях в жизни своих героев ни рассказывал Евдокимов, читателя захватывают драматизм жизненных коллизий, глубина человеческих переживаний. Евдокимова-рассказчика отличает умение остро видеть окружающее, тонкость психологического анализа, лиризм. В сборник включена также повесть «Грешница».
В сборник включены повести и рассказы антирелигиозного содержания. Среди авторов — В. Тендряков, В. Беляев, Н. Евдокимов, А. Фитрат, Ю. Казаков и другие. Из предисловия читатель узнает о той реакционной роли, которую играют люди, фанатично исповедующие те или иные религиозные культы, о торжестве строгого научно-материалистического взгляда на религию в нашей стране.
Центральные персонажи большинства произведений Николая Евдокимова — его сверстники, бывшие фронтовики, строящие свою жизнь по высоким морально-этическим законам нашего общества Значительность проблематики, высокий художественный уровень, четкая и принципиальная авторская позиция — все это отличает ранее издававшиеся произведения, вошедшие в книгу Н. Евдокимова «У памяти свои законы».
Николай Евдокимов написал печальную повесть на социальные темы, героями которой являются бомжи, никому не нужные люди. Бомжи городские, сельские (точнее, околодачные), бомжи-путешественники. Здесь, в повести, бомж, обитатель мусорки, имеет имя — Григорий Карюхин (бывший предприниматель), имеет друзей, таких же бедолаг-бездомных, и друзей-животных, собак. С каждым из них произошла своя печальная история. «Боже ж ты мой, для чего мы живем? Для чего он, Карюхин, топчет землю, неужели и ему суждено сгнить в этой мусорной свалке…» Природа всё-таки милосерднее к своим детям.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.