Происхождение скотоводства - [110]

Особый тип представляет яйлажное скотоводство в горах, которое К. Диттмер не без основания считал одной из самых ранних форм номадизма [529, с. 258, 259]. По этнографическим данным, выход на летовку в горы был здесь связан прежде всего с желанием избежать потравы посевов. Зимой скот находился на стойловом содержании в поселке, а весной и осенью свободно бродил в его окрестностях. На летовках сопровождавшие скот женщины жили либо в каменных домах, либо в легких хижинах. При переходе на летовку скарб перевозился на транспортных животных (лошадях или ослах). Важно подчеркнуть, что на летовку уходили лишь те хозяева, у которых имелось много скота.

Таким образом, исторические и этнографические данные подтверждают мнение специалистов о том, что, с одной стороны, совершенствование техники земледелия [148, с. 127, 134; 611, с. 259] и особенно возникновение плужного [512, с. 248] и ирригационного [746, с. 187–191] хозяйства, а с другой — появление дифференцированных способов использования животных (получение шерсти, вьючная и упряжная функции и особенно молочное хозяйство) [529, с. 257, 258] — все это послужило основой для совершенствования форм и методов скотоводства [934, с. 242–244]. В этой связи весьма показательно, что огораживание пастбищ с целью избежать гибридизации домашних оленей с дикими, а также уберечь поля от потравы появилось именно у оленеводов-саамов, которые в отличие от многих других оленеводов, во-первых, издавна доят оленей, а во-вторых, живут рядом с земледельцами и сами иногда возделывают землю [995; 683, с. 24].

К сожалению, проследить конкретную картину становления различных скотоводческих систем в настоящее время представляется невозможным, так как соответствующая методика изучения археологических материалов разработана еще недостаточно. Здесь уместно рассмотреть лишь несколько примеров ранних обществ, которые называются некоторыми исследователями кочевыми или полукочевыми.

Идея о том, что скотоводство в Загросе уже в раннем неолите имело яйлажный характер, была в предварительном виде впервые высказана К. Нарром [822, с. 85]. В ГДР она была поддержана Б. Брентьесом [450, с. 29], а в англоязычных странах независимо развита К. Флэннери [575, с. 1255] и вслед за ним некоторыми другими учеными [812, с. 293–296; 666, с. 19, 20]. Теоретически эта мысль представляет определенный интерес и не может быть отвергнута лишь на том основании, что у ранних скотоводов Загроса не было вьючных животных. Как показано выше, в некоторых случаях полукочевники используют под вьюк коз и овец. Однако характер тех весьма скудных материалов, которые привлекаются для обоснования этой идеи, заставляет усомниться в ее правдоподобии.

В свое время К. Флэннери выдвинул несколько аргументов, которые, по его мнению, доказывали яйлажный характер скотоводства в Загросе в VIII–VII (VII–VI) тысячелетиях до н. э.: 1) примитивность культуры на поселении Сараб, которое в сравнении с Джармо выглядело временным, сезонным пристанищем скотоводов; 2) изменения в соотношении растительных остатков в долине Дех Луран (рост к VII [VI] тысячелетию до н. э. удельного веса травы Prosopis, будто бы сопровождающей кочевое скотоводство); 3) находки хузистанской керамики высоко в горах в пещере Кунджи, что, по мнению К. Флэннери, свидетельствовало о сезонных миграциях скотоводов [575, с. 1255]. Раскопки поселения Тепе-Гуран как будто бы подтверждали эту гипотезу, так как там был прослежен переход от временных, деревянных хижин к глинобитным домам, чему соответствовали и изменения в материальной культуре — рост ее земледельческого облика [794, с. 106]. Вместе с тем последующие исследования в Загросе показали, что все эти находки допускают и иную интерпретацию. Детальный анализ материалов из Сараба позволил предположить не временный, а круглогодичный его характер [433, с. 121–126]. Критическое источниковедческое изучение данных из долины. Дех Луран показало, что вывод о падении роли земледелия в VII (VI) тысячелетии до н. э. мало надежен, так как основан на сравнении несопоставимых источников [526, с. 158, 159]. В ходе новых работ в горных долинах Загроса выяснилось, что временные летние лагеря в неолите располагались гораздо ближе к базовым поселениям [813, с. 24, примеч. 23], чем расстояние от пещеры Кунджи до долины Дех Луран. Кроме того, скотоводческий характер стоянки в этой пещере до сих пор не доказан.

Таким образом, защитникам гипотезы о раннем яйлажном скотоводстве в настоящее время остается опираться исключительно на данные поселения Тепе-Гуран [812]. Но результаты исследований последних лет поколебали и их первоначальную интерпретацию. В Хулайланской долине, где расположен Гуран, сейчас известно уже несколько синхронных ему поселений, обитатели которых вели комплексное земледельческо-скотоводческое хозяйство при относительно высокой роли охоты, собирательства и рыболовства. Они имели как постоянные базовые поселения, так и сезонные стоянки, располагавшиеся, однако, в пределах одной долины настолько близко друг к другу (в пределах 5 км) [813, с. 21–28], что говорить о яйлажном скотоводстве как об особом направлении хозяйства здесь не представляется возможным. Что же касается самого Гурана, то, во-первых, площадь раскопа на нем была весьма ограниченной, что не позволяет целиком полагаться на полученные материалы (так, в средних слоях были выявлены соседствующие друг с другом и деревянные хижины и глинобитные дома; вряд ли правомерно отрицать вероятность повторения той же картины и в нижних слоях при расширении площади раскопа), а во-вторых, в последние годы было выяснено, что деревянные хижины здесь были не так уж примитивны. Наличие в них двухтрех комнат [813, с. 21] мало соответствует представлению о временных жилищах скотоводов. Наконец, полное отсутствие каких-либо следов отгонного скотоводства в районе Хулайланской долины в энеолите после возникновения здесь ирригационного земледелия [813, с. 31] было бы удивительным, будь оно, действительно, неотъемлемой частью хозяйственного цикла в предшествующую эпоху. Нет также и бесспорных данных об отделении скотоводства от земледелия и даже о яйлажном скотоводстве в долине Дех Луран после проникновения туда ирригационного хозяйства, хотя Ф. Хоул весьма настойчиво и целенаправленно искал такие материалы [666, с. 16–17]. Гипотеза о становлении яйлажного скотоводства в Загросе в середине IV (конце IV) тысячелетия до н. э. гораздо больше соответствует современному уровню развития науки [813, с. 33].