Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера - [280]

С февраля 1920 его биография странным образом раздваивается: по одной версии — попал в плен к красным, содержался в Покровском лагере ГУЛАГа, затем расстрелян;[1196] по другой версии (подтвержденной свидетельствами знакомых автору стариков) с двадцатых годов жил во Франции, похоронен в Париже не то 14 апреля, не то 14 мая 1945 года. Может быть, он не был расстрелян, а бежал от большевиков, однако в этом последнем варианте почти наверняка ценой вербовки в советскую разведку, агентом которой стал и его коллега граф Игнатьев, но подтверждений этому пока что не имеется.

В любом варианте, биография — что надо!

Такой она складывалась и в Вене в 1910–1913 годах.

Весной 1913 года в Вене разразилась целая серия грандиозных скандалов, связанных с разведками.

Первый случай, по всей вероятности, упоминался Батюшиным в приведенном выше фрагменте — без упоминания имени героя. Его называет Ронге: «Весной 1913 г. мне предложили купить секретные сведения о германской мобилизации. Я сейчас же вошел в контакт с моими германскими коллегами по службе и общими усилиями удалось открыть источник этого предательства в лице одного писаря штаба крепости Торна по фамилии Велкерлинг. Наша дешифровальная группа раскрыла шифр этого очень ловкого шпиона, и это позволило познакомиться с широким масштабом предательства Велькеринга. После переворота[1197]один офицер русской разведки[1198] подтвердил, что этот писарь был ценнейшим агентом России. Это дело осталось в тени благодаря почти одновременному раскрытию поразительного случая в нашем лагере»[1199] — Ронге имеет в виду дело полковника Редля, но здесь он кривит душой хотя бы в том, что еще раньше разразился гораздо более звучный скандал, нежели с писарем из Торна.

Об этом также пишет Ронге, стараясь не объединять данный эпизод с делом Редля. Упоминаемый подполковник П.Л. Ассанович — российский военный атташе объединенно в Дании, Швеции и Норвегии с декабря 1912 (сменил упоминавшегося графа А.А. Игнатьева) по апрель 1914 года.[1200]

Итак: «русский шпионаж протягивал свои щупальцы против центральных держав и из-за границы. При поддержке некоего Гампена в Копенгагене, полковник[1201]Ассанович развил энергичную деятельность из Стокгольма. Один из агентов Ассановича, русский, некий Бравура, завербовавший венгерца Велесси, впервые со времени моего пребывания в разведывательном бюро генштаба привел в движение венгерские суды. У них было мало практики, поэтому им понадобилось три недели, чтобы разыскать Бравура, несмотря на то, что им неоднократно помогал офицер разведывательной службы в Будапеште. Едва успели арестовать Бравуру, как в венгерских газетах тотчас было опубликовано все это дело со всеми подробностями, которые могли выясниться только из протоколов суда. Как слабо власти держали прессу в своих руках, выяснилось во времена кризиса[1202]. Венгерский премьер-министр не осмелился даже выступить против разглашения военной тайны, опасаясь обратных результатов».[1203]

Невозможно понять из самого приведенного текста истинный смысл последних трех фраз; это возможно лишь при привлечении дополнительной информации, проливающей извне свет на какие-то обстоятельства, о которых хочет, но не может поведать сам Ронге. В связи с этим же он старается не сопрягать эти события с разгромом шпионской сети, руководимой Занкевичем, о котором рассказывает несколько отступя.

На самом деле текст Ронге содержит основания для достаточно простой разгадки. Эту разгадку дает следующий фрагмент: «Один шпион Гампена, финляндец Ян Коп-кен, работавший под разными фамилиями, был арестован в Аграме[1204]. В Кроации и Славонии шпионы подлежали военному суду, причем за эти преступления полагалась смертная казнь. Приговор не вызвал никакой сенсации, однако он не был приведен в исполнение, а заменен 16 годами тюремного заключения».[1205]

Понятно, что произошло: Ян Копкен, агент Ассановича и Гампена, оказался арестован в Аграме (это может случиться с любым шпионом — в этом мы согласны с Батюшиным). Ни деятельность Копкена, ни заурядный смертный приговор ему не вызвали особого интереса контрразведчиков в Вене, а зря, потому что затем ситуация вышла из-под контроля.

Копкен накануне казни проявил вполне понятную инициативу (это нередко происходит с осужденными на казнь) и вступил в сделку с властями, обещая в обмен на сохранение жизни сделать сенсационные разоблачения — и кто-то из власть имущих в Аграме пошел на этот компромис, имея в виду пользу для дела и для собственной карьеры. В результате и произошел обвал: арест в Будапеште Николая Бравуры и его подельников. Вот тут-то, вероятно, контрразведка в Вене всполошилась, и даже, возможно, в течение трех недель кто-то из ее офицеров успешно препятствовал аресту Бравуры. Но это не слишком помогло!

Тот же Копкен или кто-то из арестованных в Будапеште пошел на дальнейшие шаги в том же направлении — и произошел новый обвал: арест сети в Вене, руководимой самим Занкевичем, причем будапештские газеты сразу разоблачили какие-то секреты, подтвердить которые не поднялась рука у Ронге даже через 17 лет!