Происхождение и эволюция человека - [42]

Среди наиболее видных соратников Дарвина были уже упоминавшиеся его предшественники К. Фогт, Т. Гексли, Э. Геккель. Гексли, названный образно «бульдогом» Дарвина, с ярким талантом защищал идею о естественном происхождении человека в известном публичном диспуте с епископом Уильберфорсом. Под аплодисменты аудитории в адрес оппонента он произнес много раз затем цитируемую в литературе фразу: «Я предпочитаю быть потомком обезьяны, чем родственником такого некомпетентного и болтливого человека».

Вывод о происхождении человека от обезьяноподобного предка казался настолько бесспорным, что принимался даже без особых доказательств, можно сказать, на веру. Прочитав еще пахнущее типографской краской издание «Происхождения видов» Г.Ч.Уотсон писал Дарвину: «Вы ответили мне на мой вопрос о пропасти между орангутаном и Homo (человеком) так, как того и следовало ожидать… Первый вид Fere homo (почти человек) неизбежно должен был вести прямую и истребительную войну со своим кузеном Infra homo (подчеловеком). Вследствие этого и образовался разрыв и он все более и более увеличивался и перешел в настоящую громадную и все расширяющуюся пропасть». Как помним, в книге «Происхождение видов» имелась лишь одна заявочная фраза о том, что изложенные в ней идеи «прольют свет» и на проблему происхождения человека. Корреспондент Дарвина в кратком фрагменте письма совершенно точно нарисовал картину этого процесса с указанием на его творческие механизмы: борьбу за существование между родственными видами и естественный отбор в «истребительной войне», а также дивергентный характер антропогенной эволюции.

Для биологов-эволюционистов, а тем более первых участников создания эволюционной антропологии, идеи Дарвина о происхождении человека воспринимались как основополагающие в данной области. Гексли и Геккель, другие единомышленники активно включились в разработку новой отрасли знаний о человеке. Они продолжали деятельность в избранных ранее направлениях по доказательствам генеалогического родства человека с животными, построению филогенетических родословных гоминид, исследованию расовой структуры человеческого вида.

Не желал заходить так далеко как Дарвин в рассуждениях об эволюции человека основоположник исторической геологии и его старый друг Ч. Лайелль. На протяжении жизни он пребывал в сомнениях по поводу истинности дарвиновского объяснения происхождения видов, но относительно антропогенеза занял вполне определенную позицию. Появление человека, по его мнению, не было подготовлено каким-то предшествующим развитием животных, а оказалось неожиданным и загадочным скачком, особенно в отношении психических и умственных характеристик. Эти особенности настолько отделяют человека от всего животного мира, что принять их эволюционное происхождение будет равносильным признанию некоей чудесной силы.

С этим замечанием Лайеля был согласен и А. Уоллес, считающийся соавтором эволюционной теории Дарвина. В его статье «О развитии человеческих пород по закону естественного отбора» (1864) следовало бы ожидать рассуждений, соответствующих ее названию. Однако утверждается, что по своей физической природе человек развивался от какой-то животной формы путем естественного отбора, но его действие принципиально нельзя распространять на эволюцию психических и нравственных качеств, которые отделяют глубокой пропастью человека от животных.

В упомянутой работе просматривается некоторый прообраз трудовой теории антропогенеза, полное освобождение от природной зависимости и приобретение господства над окружающим миром: «Следовательно, человек, единственно вследствие своей способности одеваться и приготовлять себе оружие и орудия, отнял у природы власть постепенно и прочно изменять свою наружную форму и внутреннее строение, чтобы привести их в гармонию с внешним миром, — власть, которую он проявляет над всеми животными…» Следом Уоллес делает категорический вывод о прекращении эволюционного развития вида Homo sapiens после появления его на арене жизни: «Вся животная сторона человека не подверглась никаким изменениям, так как среда, его окружающая, утратила уже над ним могущественную власть, которую мы признаем за нею над всем остальным органическим миром». В этих словах содержится положение, которое принципиально выдвигалось ортодоксальными сторонниками точки зрения о завершенности биологической эволюции человеческого вида после его появления в биосфере.

В последующий период жизни Уоллес все более склонялся к мистическим представлениям о происхождении духовной сферы человека и даже впадал в модный для того времени спиритуализм. Для ответа на этот не поддающийся материалистическому объяснению вопрос привлекаются теологические измышления о «разумной силе», «высшем разуме», которые используют принцип отбора в сфере таинственного божественного творчества. В таком же духе солидарен с Уоллесом Лайель, на что Дарвин ответил им с резким возмущением и огорчением, указав на отсутствие «необходимости вводить добавочную и непосредственную причину в отношении человека».

Дискуссия между Дарвином и его старыми друзьями не отражала в себе принципиально новых позиций, которые содержались еще в противостоянии научно-философской мысли второй половины XVIII в. и религиозной идеологии. Французские материалисты подчеркивали природное единство человека и животных, считали, что «переход от животных к человеку не очень резок» (Ж. Ламетри), и для него нет никакой необходимости божественного вмешательства. С эволюционной точки зрения в таком утверждении содержалась истина, но не выделялось качественное отличие человека от животных по психическим характеристикам. Натуралист Ж. Бюффон также правильно утверждал, что имеется поразительное сходство в строении тела человека и обезьян, но существует и принципиальное различие в их психике, которое делает невозможным принять положение о животной родословной человека. Дарвин принял первую часть такого утверждения и отверг вторую, Уоллес не смог преодолеть конструируемую им «пропасть» между психикой человека и животных. Так по вопросу о происхождении человека разумного принципиально разошлись позиции создателя и соавтора общей теории эволюции.