Проходящий сквозь стены - [49]

— Да я и сам не понимаю… А какой у вас чудесный бумазейный халатик, вам так идет! Просто прелесть!

— Правда? — Консьержка просияла и больше ни о чем его не спрашивала.

С тех пор он стал следить за тем, чтобы не оставлять на ночь ключ в двери.

В один прекрасный сентябрьский день Мартен влюбился — произошла одна из тех вещей, которых он боялся больше всего. Обычно, заметив красивую женщину, он предусмотрительно отводил глаза. Но в то утро в мясной лавке на улице Лепик он только услышал серебристый голосок у себя за спиной: «Мне небольшой кусочек, этак на двадцать — двадцать пять су», — и сразу влюбился. Он обернулся и увидел девушку с ласковыми глазами — именно такая и должна была пленить сердце несчастного человека, который жил через день. Девушку тронул его пылкий взгляд, умилил холостяцкий антрекот, который он держал в руке, она залилась румянцем и постаралась, чтобы он это заметил.

Теперь Мартен встречал ее через день на улице Лепик, и они обменивались нежными взглядами. Вот когда ему стало нестерпимо больно, что он живет не как все люди. Он и заговорить-то с девушкой не решался, ведь это могло бы привести к ужасным последствиям. «Разве может женщина ужиться с таким человеком, как я? — думал он. — Кому понравится вдовствовать через день! И как объяснить мои исчезновения?»

И все-таки однажды утром, когда шел дождь, он предложил ей укрыться под его зонтиком, а она согласилась, улыбнувшись такой ангельской улыбкой, что он не утерпел и признался ей в любви. Едва договорил, как горько пожалел, да поздно. Девушка горячо сжала его руку, державшую зонтик, и сказала:

— И я. Я полюбила вас с того самого дня, когда вы покупали антрекот. Меня зовут Анриетта, я живу на улице Дюрантен.

— А я — Мартен, живу на улице Толозе. Очень рад.

Он проводил ее до дома и, уже прощаясь на улице Дюрантен, подумал, что было бы неприлично не попросить ее о свидании.

— Я не прочь, — ответила Анриетта. — Да хоть завтра — я свободна целый день.

— Нет, — краснея, сказал Мартен, — завтра меня не будет. Давайте лучше послезавтра?

В назначенный час они оба сидели за столиком кафе на бульваре Клиши. И когда все главные слова были сказаны, Мартен, успевший все хорошенько обдумать, тяжело вздохнул и произнес:

— Анриетта, я должен кое в чем вам признаться. Видите ли… я живу через день.

По глазам Анриетты было видно, что она не совсем поняла, тогда он рассказал все подробно и, волнуясь, закончил:

— Ну вот. Я решил предупредить вас с самого начала. Конечно, через день — это не так уж много.

— Но и не так уж мало, — возразила Анриетта. — Бесспорно, лучше быть все время вместе, особенно поначалу, но что поделаешь! Не всегда получается, как мы хотим.

Мартен одной рукой привлек ее к себе, другую положил под ее левую грудь, и они просидели в обнимку, пока не стемнело и в кафе не зажгли свет. А часом позже Анриетта перебралась с улицы Дюрантен на улицу Толозе. В тот вечер влюбленные едва успели поужинать. Глаза в глаза, они с каждой минутой все больше убеждались, что созданы друг для друга. Время прошло незаметно, и ровно в полночь Анриетта изумленно вскрикнула. Мартен, державший ее в объятиях, вдруг растаял, словно его и не было. От расстройства она в первый момент чуть не обиделась, за то что он вот так взял и исчез совершенно бесследно, но любовь тут же пробудила в ней другое чувство: тревогу — вдруг он не вернется! Такое не укладывалось в голове: чтоб просто раз — и нету человека, пусть даже и на время. И где же он теперь? На небеса вознесся? Анриетта так и подумала, но в то же время ей чудилось, что Мартен витает где-то тут, рядом с нею, подобно духам покойных, что бродят среди живых и читают их помыслы. Прежде чем уснуть, она помолилась, чтобы успокоить его и вручить в руки Господа.

Наутро она проснулась на новом месте, и любящее сердце ее сжалось при мысли о Мартене. Ей было жаль его до слез. Но и страх шевелился в душе, как перед притаившимся невидимкой. Одеваясь, она старалась ни в коем случае не оскорбить незримого наблюдателя своей наготой, известно же, что мертвецы… ну, или… все оттуда, с того света… чрезвычайно зловредны. Любят придираться по мелочам и шутить злые шутки — благо они бессердечные. Около десяти часов консьержка просунула под дверь какой-то рекламный листок. Анриетта в это время натягивала чулки. Услышав легкий шорох, она быстро прикрыла коленки и обернулась с приветливой, но чуть боязливой улыбкой. Ей подумалось, что это Мартен выражает свое недовольство таким малоприметным, но естественным для духов способом. Увидев же бумажку, она почувствовала облегчение, смешанное с горечью.

«Мне бы хотелось знать наверняка, что он здесь, — думала она. — Трудно верить в возвращение того, кого совсем-совсем нет».

Все утро она прорыдала. Но к вечеру ей стало лучше. Мартену осталось пребывать в этом непостижимом состоянии всего несколько часов, и надежда на его скорое возвращение разгоняла тревогу бедной девушки. Она ждала его со сладостным нетерпением, как путника, возвращающегося домой из длительного путешествия по чужбине, из краев, которые и представить себе трудно. Вот часа в четыре пополудни он перекусывает бутербродом в вокзальном буфете где-нибудь, скажем, в Дижоне. У поезда тут стоянка, есть время пройтись по городу. Анриетта мысленно провожала его по главным улицам, потом усаживала в вагон на удобное местечко у окна и заботливо закрывала двери купе, чтобы его не продуло. Поезд шел со всеми остановками. Это было томительно долго, но ничего — любимый уже в дороге, осталось немного потерпеть.