Прохладное небо осени - [40]

Потом они сели в автобус и доехали до Невского. В Ленинграде и по сию пору все пути ведут на Невский.

Лилька отправлялась на дежурство в больницу. Некому оказалось заменить заболевшего врача. С Лилькой всегда так, что кроме нее – некому.

Она чувствовала себя негостеприимной хозяйкой:

– Была бы свободна, мы б с тобой в театр пошли.

– Ваши театры я и в Москве посмотрю, – сказала Инесса. – Я бы лучше с тобой просто посидела. А в театр меня уже приглашали, – похвасталась она. – И в кафе «Север», бывший «Норд». И в кино... Чем только не соблазняли – отказалась.

– Это что, твой начальник? – догадалась Лилька. Битый час Токарев сегодня уговаривал Инессу провести вместе вечер. И Инессе очень хотелось согласиться. И если бы она знала, что Лилька уйдет дежурить, наверно бы и согласилась, хотя еще утром, идя в институт, давала себе слово держаться строго в рамках служебных отношений. Но как ты будешь держаться, когда, завидев тебя, только что хмурый и озабоченный человек так весь и засветится, такой сразу делается счастливый, будто и не чаял, что ты на работу явишься. И бросает собеседника, а собеседник – не кто иной, как вернувшийся из командировки Полосухин, – чтобы помочь тебе снять пальто и передать его гардеробщице!.. И весь день потом, чем бы ни занимались, о чем бы ни говорили, ты ощущаешь, как к тебе неравнодушны.

– Влюблен он в тебя, что ли? – Лилька ужасно проницательная и, как и прежде, все угадывает по ее глупому, не умеющему ничего перед ней скрывать лицу.

– Ну о чем ты говоришь? – укоряет Инесса подругу, но подругу не проведешь.

– И сама небось?

– В мои-то годы? – лукавит Инесса. Ей в общем-то нравится, что Лилька такая догадливая.

– Стоющий мужчина?

Инесса задумывается, чтобы ответить честно:

– Пожалуй... Но зато я... я уж и не помню, когда была такой умной, остроумной, интересной женщиной, – посмеялась она над собой.

– Известное дело, – иронически хмыкает Лилька, – любовь делает человека красивым.

– И умным, – настаивает Инесса.

– А умным – не всегда. Скорее наоборот.

– Ты меня осуждаешь?

– Боже сохрани! – мотает головой Лилька. – За что? Я могла бы тебе лишь позавидовать, но я не завистница. – И снова любопытничает: – А он оценивает твое остроумие?

– Скажи, пожалуйста, – обижается Инесса, – что бы мне за резон блистать перед тем, кто не способен оценить?

– Разумно. Ладно, валяй, – благосклонно разрешает Лилька. – Только гляди будь осмотрительной, как и полагается женщине в твоем возрасте. Не испорть напрочь отношений с начальством – обманешь его ожидания, осерчает, уволит «по собственному желанию». А ведь ожидания обманешь?

И тут Инесса отчего-то смутилась всерьез. С трудом сохранила взятый ими шутливый тон:

– Я не думаю, что он обольщается. Я ему повода не даю.

– И не давай, – одобряет Лилька. – Не забывай про народную мудрость, что все мужики – обманщики. И сорокалетнюю женщину обведут, будь здоров.

– Потому что бабы – дуры, как говорит другая народная мудрость.

Вот так: пошутили, побалагурили, и, похоже, Лилька спустила Инессу с небес на землю. Или во всяком случае напомнила о реалиях. Посчитала, что мало, сказала еще:

– Довольно банальная история – роман начальника с подчиненной.

Инесса слабо отбилась:

– Это когда старый начальник и молодая секретарша. А мы однолетки, и я ему не секретарь. И не будь ханжой, Лилька. Скоро станем старухами, никто не посмотрит, никто в «Норд» не пригласит. Никому уже не будем нужны. Можно хоть напоследочек доставить себе удовольствие?

– Я ж сказала – валяй. – Лучистые глаза ласково ей улыбались. – Все-таки некрасивым женщинам легче стареть, чем красивым, – заключила Лилька. – Они гораздо меньше теряют. Вон идет мой автобус. – Она кинулась к остановке. Издали крикнула: – Завтра идем в Эрмитаж, не забудь!..

11

Инесса вошла в комнату, свалила покупки на стол, сбросила пальто и туфли.

Еле до кровати добралась. Легче по лесу десять километров пройти, чем полтора часа – по универмагам. И не купила ничего особенного. Теплые рисунчатые чулки Варваре и Катюше – станет ли еще Варвара носить? – ночную рубашку Тасе. Собралась уходить, остановилась поглазеть у галантерейного прилавка, а тут из подсобного помещения вышла продавщица с горой коробок в руках, и вокруг Инессы моментально завертелся людской круговорот, ее сразу стеснили, прижали, каким-то образом она оказалась первой в очереди за мужскими японскими плавками. Подарок Андрею она не планировала, но когда стоишь первой в азартной очереди и тебе сама в руки идет красивая дефицитная вещь, то все планы и расчеты рушатся. Андрей будет доволен – таких красивых плавок у него еще не было. Сколько же осталось денег?.. Инесса вскочила с кровати, выгребла из сумки все, что в ней было, подсчитала: девять, десять. Ага, одиннадцать. И еще в кошельке гремят металлические рубли и полтинники. На дорогу и гостиницу отложено. И купила-то ерунду, а сколько истратила. Ничего, должно хватить. Инесса снова легла, поместив усталые ноги на спинку кровати. Еще в «Артеке» они с девчонками так делали после длинных походов – на Аю-Даг или Роман-Кош: ложились и задирали как можно выше ноги. На стенку обычно задирали.