Прогулки по Раю печали - [61]

— Изящно.

— Не обижайся, — умоляет Тим.

— Я смирился, что вы друг другу не нравитесь. Но у тебя были все шансы, знай.

Тим сразу серьезнеет и уходит в себя.

— Арис… А что… что ты будешь делать, если я не понравлюсь твоим бабушке с дедушкой?

— Тиша, — усмехается Стах, — ты уже понравился. Сколько раз ты еще хочешь?

— Нет, я… — Тим запинается, как будто заготовил другой ответ.

Они доходят до Зеленого моста, который меньше всего похож на мост — такой он широкий, и Стаху кажется, что внутри он немного поостыл. После «ужасной шутки». Но ветер не остужает щек.

— На вокзале ты меня спросил: «Что во мне такого?» И у тебя был тон дурацкий… Это, скорее, прозвучало как «Что во мне плохого?». Вот плохое ты очень любишь искать. А у меня не было мысли, что ты не понравишься. Тебе просто нужно было расслабиться и стать самим собой.

Тим тихий — для несмолкающего Питера. И он идет близко, почти прячется за Стаха — от холода. Идет и несет свое безмолвие, совсем не подходящее большому городу.

— Арис?..

— М-м?

— А ты когда расслабишься?

Стах усмехается.

— В гробу отдохну?

— Дурак…

— Кстати, — вспоминает Стах некстати — к «дураку», — пункт «поцеловаться в общественном месте и не быть избитым» выполнен.

Тим тянет уголок губ:

— Спасибо…

— Не «слишком много»?

— Иногда… мне нравится, как ты меня переполняешь.

Тим сказал это так… Вот вроде ничего пошлого?.. Хотя Стах не уверен. Ну, в общем, он решает:

— Уточнять не буду.

II

Белые ночи только заступают на смену и до начала их настоящего правления еще минимум неделя. На улицах глубокие синие сумерки, и горизонт чуть теплится, хотя почти совсем остывший — и уходит в какой-то таинственный разбавленный зеленоватый. И движется, движется город, полный огней, голосов и выхлопов. Город шумит, захлебывается в своем рыжем свету, горят здания, горят фары.

Периодически сверкают живые блестящие глаза в толпе и улыбки. Все больше, чем ближе к мосту. Хотя ночь с понедельника на вторник, погода располагает, и люди обступили его обе стороны. Кто-то взобрался, как на галерку, на высокое, метра полтора, крыльцо Эрмитажа. Эрмитаж как раз прямо напротив, через дорогу, перпендикулярную мосту.

На Неве качаются туристические низенькие судна. Откуда-то из них играет музыка — и вроде классической, женский вокал. По воде голос несется далеко и заливисто.

Движение уже перекрывают. Стах смотрит на часы.

— Арис…

Тим теряет настроение, цепляет за руку и тянет назад.

— Там толпа…

— Это разве толпа? — усмехается Стах. — Ты здесь толпы не видел. Повезло, что понедельник. Ничего, нам на другую сторону. Там больше кислорода — и домой попадем не утром.

— Арис, подожди…

— Чего?..

— Я не могу…

Приходится Тима ловить за плечи и ускорять почти насильно, потому что Тим капризничает и тормозит движение. Гнет брови, гнет пальцы, упирается. Повторяет беспомощно:

— Там толпа…

— Ты толпы боишься?

— Толпы. Темноты. Собак…

Стах пробует шутить:

— А собак-то за что?

Тим не делится, только встревоженно всматривается в людей и чуть не вздрагивает на слишком громкие голоса. Стах снова смотрит на часы.

Еще нога разболелась после всех этих хождений и прыжков через забор… Стах слабо морщится.

— На мосту не так много… Мы быстро. Нырнем — и сразу на свободе. Ладно?

— Будет, как на вокзале… — говорит Тим о панической атаке.

— Нам хватит десяти секунд.

— Арис…

Стаху некогда возиться с Тимом: на другую сторону еще ведь перебраться надо. Так что он хватает Тимово запястье и ускоряет шаг. Тот, конечно, упирается и хнычет:

— Ну что ты такой упрямый? Арис, ну пожалуйста… Пойдем через другой.

— Ты ныряешь, Тиша. Задержи дыхание.

— Что?

— Считай до десяти.

Они пробираются через скопление людей, вставших на пути, минуют. Тим держится за Стаха и, выбравшись на свободу, выдыхает. Стах наблюдает за ним и усмехается:

— Пронесло?

Тим слабо кивает.

— Двадцать три…

Стах смеется:

— Тараторил?

Потратили секунд семь, а Тим уже насчитал… Ну, хоть в мыслях он умеет быстро.

— Можешь отпускать.

Тим неохотно отпускает. Бубнит:

— Мне и так было хорошо…

Стах прыскает.

— Не сомневаюсь.

Ветер с Невы шумит в ушах и путает волосы. Операция почти успешно выполняется, как вдруг… сбоит дурацкая нога. Она, конечно, нашла время. Колено подламывается, и Стах оступается. Тим удерживает.

— Ты чего?..

— Да ерунда.

Стах пытается наладить шаг. Ощущение такие, будто кость неправильно встала в «пазы». И никак не вернется на место. Тим замедляется и наблюдает.

— Это которая сломана…

— Была.

— Переходил?..

— Вроде того. Сейчас отпустит, — Стах обещает больше себе, чем Тиму. — Давай, вперед.

— Сильно болит?

— Только не будь как моя мать. Переживу.

Тим хмурится и затихает. Стаха бесит, что он теперь не сводит взгляда с ноги. Это все-таки нога Стаха. И она не нуждается в Тимовом пристальном внимании.

— Да Тиша.

— Да Арис…

— Что ты распереживался?

— Может, мы поедем?

— Может, ты не будешь драматизировать?

Тим отворачивается. Наконец-то. Стах чуть расслабляется и разрешает себе немножко похромать и привести ногу в порядок. Она теперь на сутки. Ему не хочется ее жалеть. Как будто он может этим запретить ей ныть. Но она поноет. До утра. Будет стучаться болью, нарывать. Поездка не смягчит…