Прогулки по Раю печали - [116]

Тим сидит пришибленный. Молчаливо. И кажется, что ждет удара, колкости, вызова.

Он не дождется…

На такое нет сил.

Тим приподнимается. Отогревает руку теплой водой. Просто скотскую вечность. Сто часов. Капли барабанят по этой руке. И Стах передумывает десять тысяч раз. И представляет, как прогнал бы в шею. Выставил бы за дверь. Вытолкал вон.

Потом эта рука скользит между коленей, находит член. Он отзывается на Тима — без всякого участия Стаха — просто отзывается и подрагивает. Пульсирует.

Без прелюдий. Это лучше. Сделай Тим это медленнее, Стах бы его оттолкнул.

Тим гладит своей белой рукой, проходится по всей длине, подхватывает, ощупывает, напряженные яички.

— Тим.

— Неприятно?

Если бы Тим не кончал, ему бы тоже было неприятно. Но Стаху неприятно в целом.

Он опускает голову и про себя говорит, что ненавидит Тима. В этот момент и вообще.

Тим возвращает руку обратно вверх, обхватывает расслабленным кольцом пальцев. Ездит туда-сюда. Больше надавливает сзади, со стороны уздечки.

Стах шумно выдыхает и хочет Тима как-нибудь из пространства стереть. Чтобы не переживать ничего из этого. Начиная с красных ушей. Кусает Тима за воротник.

Тим тянет уголок губ и спрашивает:

— «Еще» или «перестань»?

Без разницы. Одинаково.

Тим отпускает — и уже не одинаково. Он еще говорит:

— Подожди…

— Ты издеваешься?

— Так рука не скользит…

— Что?..

— Подожди.

Поднимается, выходит. Без поцелуя на прощание, без всего. Стах сидит, зажимает глаза пальцами. Дурацкий Тим. Все усложняет. Рука у него не скользит. Кранты.

III

Стах сидит. Со стояком. На дне ванны. И думает. Вот это вот… можно назвать бедой, в которой должен познаваться друг?..

Потом появляется «друг». Закрывает дверь на замок.

Стах цокает:

— Да, это ни разу не подозрительно…

Тим садится рядом на колени, спрашивает шепотом:

— Не хочешь вылезти?

Стах не хочет вылезти. Он хочет кончить. И смотрит на Тима, как на идиота.

— Ладно… Двигайся из-под воды.

— Зачем?..

Тим выдавливает какую-то мазь из тюбика.

— Что это?

— Вазелин.

— Ты издеваешься?!

Тим заглядывает Стаху в глаза.

— Будет просто приятней, ладно?.. Я не натру тебе ничего. Ну.

Стах садится. Злится — в целом:

— Ты все усложняешь. Постоянно.

— Хорошо…

— Нет.

Тим молчит. Стах садится, как он просит, вылезает из-под воды и думает, что замерзнет.

— Ты уверен?.. Можем в комнате.

— Я — не — уверен. Мы — не можем — в комнате. И я хочу, чтобы ты заткнулся, Тиша. Я не шучу.

Стах уставляется на Тима и думает, что, если тот сейчас спасует, подерет его, как пес кота.

Тим целует. Стах закрывает глаза и сжимает зубы. У Тима сочувственный вид. А Стаху не жаль. У него скачет пульс. И его все бесит.

Тим еще испортил момент, когда Стах был в общем и целом готов ко всякой херне. Теперь это как будто специально, с какой-то Тимовой придурочной подготовкой. Опять Тим сует свою руку между ног, опять — заново смиряться. Он еще размазывает холодную мазь снова холодной рукой…

Стах цокает. Но потом Тим обхватывает — и не как до этого, а плотно и туго. И правда скользит… И вот вроде плотно и туго, а вроде…

Стах не знал, что пальцы Тима могут — не резаться… На самом деле… очень ласковые пальцы. Стах проваливается в ощущение — и остается в нем. Тим еще ускоряет темп.

Ускорив темп, он проверяет, как поживает Стах. Стах… замечает Тимов скотский взгляд. И осознает, что не дышит, что сидит, опустив глаза, разомкнув губы — на выдохе, которого не случилось.

Тим все портит. Постоянно. Без конца.

— Ты бесишь — пиздец.

Тим замирает. И бесит еще больше. Стах прижимается к нему и прячет горящее лицо. Рубашка на Тиме сырая и холодная. Ни фига не остужает лоб.

Тим целует Стаха в волосы. Он пытается теперь водить рукой медленнее. Но Стаху не надо, чтобы он делал это осторожно. И он кусает дурацкую рубашку, которая сейчас виновата во всех смертных грехах.

Тим не вовремя решил быть деликатным и медленным.

— Ты до утра планируешь этим маяться?

— Не злись.

Стах цедит резкое, отчаянное:

— Не могу.

Тим оседает на колени беспомощно. Ломает свои дурацкие черные брови. И смотрит синими затравленными глазами. Целует в уголок губ. Шепчет тихо:

— Не злись. Как ты хочешь?

Никак.

— Я хочу, чтобы это закончилось.

— Хорошо.

IV

Шумит вода. Еще этот звук… хлюпающий. Из-за темпа. Стах пытается расслышать через звон — что происходит снаружи. Потому что здесь происходит какой-то содом. Была бы интересная картина, не закрой Тим дверь…

Тим зачем-то шевелится.

Снижает темп. Зачем он снижает темп.

Обнимает Стаха свободной рукой…

Нет, ладно… Приютил… Возвращает — в темноту. Выключает свет. Даже если это Стах закрыл глаза.

И Стах разжимает зубы, утыкается в Тима носом.

Тим переходит только на верхнюю часть члена — самую чувствительную, гладит медленно, потом легче и быстрее.

Стах его кусает. А что он таким занимается?..

Тим обхватывает плотнее, возвращает, как было. А потом проделывает тот же трюк. Стах не должен ему дважды «повторять». Перестает кусать Тима, кусает губы.

Подставляется под поцелуи, но понимает, что Тим так замедляется.

— Нет, не отвлекайся.

Рука у Тима согревается. Стах смотрит на нее. И эти белые угловатые пальцы, которые вот так… скользят… как скользили в комнате.