Прогулки по Раю печали - [114]

Еще сбилось дыхание. У Тима тоже: он дышит надсадно, ртом, потом целует в губы — втягивает воздух носом.

Захлебывается дурацкий пульс. Тим приподнимается навстречу, касается ребрами ребер. Стах даже ощущает… воробьиное Тимово сердце, через стук собственного. Общая аритмия. Ни фига не в унисон.

— Подохнем от инфаркта вместе?..

Никакого «дурака». Нет даже полуулыбки. Тим — непробиваемо серьезный, невменяемо — в себе. Зацеловывает — снова. Сгоняет усмешку.

Пытается стянуть со Стаха рубашку, спускает с плеч рукава. Обхватывает холодными влажными руками шею. Целует в губы — долго, просительно, глубоко. Задирает футболку, оставляя неостывающий след ледяного ожога, мурашки, отпечатки своих ладоней.

Стах хочет — отстраниться. Приподняться. Передышка, пауза, таймаут.

Тим под ним — хрупче обычного, все его тело — немая просьба о близости. Настойчивее — руки. Неустойчивее голос:

— Арис…

Стах поддается — опускается. Касается его бедра отвердевшим членом через неприятно налипшую на головке ткань. Ширинка разъехалась без Тимовой помощи. И Тим касается рукой — еще поверх. И это делает — он. И пронимает — от его пальцев. Они еще холодные. Даже если не на голой коже.

Ассоциации — не т. е.

— Что ты как врач?..

— Что?..

Тимово «что» — выдохом в губы. Невидящие глаза. Не имеющий значений вопрос, не ждущий, пустой.

Стах перехватывает его руки, поднимает, сжимает тонкие запястья, прижимает их к постели. Тим — тянется. Стах сдавливает пальцы еще сильнее, а он — тянется.

Нетерпеливо извивается, трется, хнычет.

— Тим…

— Пожалуйста…

Черные брови — изломаны почти о боли. Стах отпускает. Тим снова — обвивает руками, снова целует. Стаху кажется, что Тим холоднее даже внутри, он ощущает эту температуру на градус или два ниже, ощущает языком, как совсем чужое.

Потом чувствует руку, напрягается, пока не понимает, что Тим пытается расстегнуть свои джинсы. Стах знает, что, наверное, ужасно давит, но все равно не разрешает.

Тим выдыхает глухо:

— Садист…

Выгибается телом. Сгибает одну ногу — не под Стахом — в колене. Не приходит в себя. Шепчет:

— Сейчас умру…

И Стах усмехается:

— Инфаркт?

— Арис, пожалуйста…

— Что ты все умоляешь?

— Пожалуйста.

Стах отпускает. Разрешает ему — расстегнуться. Наблюдает, склонив голову, Тимова рука опускается вниз, под ткань. Но Тим… как это объяснить? Остается со Стахом. Стах знает, потому что Тим жмется щекой. Он больше не целует — и точно не глубоко. Роняет хриплые стоны.

Стах переносит вес на здоровое колено, потому что-то, что болит, — болит. Шипит — затекло. Тим хватается. Стах усмехается и сомневается:

— Ты без меня не кончишь?

— Арис…

И Стах перестает издеваться, потому что осознает:

— Я не сбегу.

Тим зацеловывает влажными губами — мешает смотреть на оставленный обнаженным член. Он правда небольшой. И правда чуть изогнутый. Вздрагивает — нетерпеливо, приподнимается еще. Касается начала живота, дальше рубашка. И все голое… Тим не врал насчет волос.

И теперь тоже приподнимается к Стаху. А тот кладет руку ему на живот и опускает. Не об джинсы. Ткань грубая — и Тиму будет неприятно.

— Ну что ты меня мучаешь?..

А Стах не знает, что с ним делать. С таким… Не разрешает Тиму касаться себя. Направляет его руку ниже. Думает: она холодная. Когда Тим обхватывает себя пальцами, когда гладит, двигает рукой — в такт его собственной пульсации. Она холодная — а Стах вошел в костер.

Она холодная.

Стах думает об этом, когда Тим изгибается под ним и спускает ему на джинсы с запнувшимся раненым стоном.

Она холодная.

Тим выдыхает, тоненькие пальцы замирают, потом трогают головку — блестящую, яркую, в полумраке — темно-розовую. Указательный палец проходится по центру, осторожно по углублению.

Тима отпускает…

А Стах закрывает глаза и не может его развидеть.

Когда Тим приходит в себя, оживает, Стах отстает раньше, чем придется опять перехватить его руку.

Тим садится за ним следом. Теряет ровную осанку. Потерянный. Его отпустило. Это такой контраст… Между тем, какой он был еще минуту назад, и какой теперь.

Стах чувствует себя странно. Почти как будто позволил собой воспользоваться. Ну. Для снятия напряжения. Не плохо, не хорошо, странно. Еще гудит в голове. Еще гудят яйца. И он не знает, что говорить Тиму по этому поводу. Он просто сидит с горящим лицом, как малолетняя дурочка, и чувствует себя именно такой малолетней дурочкой.

— Ладно, — решает.

Тим приходит в себя, Стах — нет.

И вообще… он… Он собирался в ванную. Не застегивается — бесполезно. Абсолютно. Думает, как дойти… и чтобы никто не вышел навстречу.

Забирает вещи — отнятые Тимом.

— Арис…

Выбирается наружу и захлопывает дверь.

Дальше — марш-бросок. Пока никто ничего не понял, особенно он сам. И пока пульс в ушах не заглушил вообще все звуки.

VI

Стах сидит в ванной. В звенящей темноте. Ждет, что накроет.

Не накрывает. Просто колотит. Просто пылает лицо.

Он закрывает глаза — видит Тима. Который извивается под ним — и белый палец, скользящий по головке.

Зажмуривается, выдыхает. Выбирается из джинсов. На них мокрое пятно, оно холодит ногу, когда он стягивает вниз.

Он вспоминает, что не включил свет.

Выглядывает наружу, щелкает выключателем, возвращается.