Прогулки по Раю печали - [108]

— Нет.

— Ты прочертил эту границу. Между нами. Друга не хочется целовать.

— Ну ее не хочется… Просто…

— Не хочется, но целуешь? Еще лучше.

— Арис… — Тим делается какой-то просящий и капризный. — Слушай, это было… — он вздыхает. — Ну мы просто сидели и обсуждали поцелуи. Я растерялся. Она спросила, неужели я ни с кем и никогда. Потом спросила про тебя… Но это…

— Что?..

«Но это не то»? Как Стаху понимать его молчание? Не так целовал? Не считается? Душу выворачивал, через себя переступал, а Тиму не зашло.

— Ты так не целуешься… В смысле…

Стах не знает, чего хочет больше: дослушать и охренеть, охренеть и уйти, охренеть и врезать Тиму?..

Решает, что уже дослушал, охренел — и пора. Тим догоняет.

— Арис, ну стой. Ну что ты обиделся?..

Стах прячет руки в карманы и пылает щеками. Маришка никогда ему не нравилась. Но он терпел, чтобы у Тима был друг. И Тим отшивал девушек, поэтому… Стах бы не подумал. Что оставил ему такого друга.

— Ну это не как с тобой. Она просто показала… У нас по-другому.

Стах вспоминает, как во время вечеринки заглянул парень и надул щеку языком — для Маришки.

— Она тебе не отсосала? В демонстративных целях. Мало ли, что входит в ее обычные услуги.

— Арис… — Тим морщится. — Она просто глупая и влюбчивая…

— Нет, Тиша, твоя подруга — шалава. Шумгин ей друг?

— Там все сложно…

— С ним она тоже без конца целуется.

— Не только… И они больше, чем друзья…

Стах ловит Тима за пушистый ворот толстовки, уставляется ему в глаза.

— Вы целовались взасос — и все?

Тим растерянно кивает.

— Сколько раз?

— За вечер или вообще?..

У Стаха сводит пальцы — так он сжимает ткань.

— Мы только в тот вечер… Просто целовались. Может, пару раз. Это подряд… Ничего такого…

Стах отпихивает Тима и уходит вперед. Он, значит, болел, не спал, скучал, искал способ вытащить Тима, бонусом вокруг бегала и тявкала эта лицемерка со своим: «Вы дураки, вам надо помириться»… а Тим целовался с ней. Зашибись информация. Потрясающе.

Первый день, когда прогулка идет гладко — и Тим выкатывает… Прекрасно.

Тим догоняет и пытается еще:

— Ну Арис, тебя тогда не было, совсем, это давно… Что ты ревнуешь?..

— Это называется «с кем поведешься», Тиша.

— Да что ты так злишься?..

Что он злится? Что он злится? Стах никого в жизни не хотел целовать, кроме Тима. Тим — особенный, поэтому Стах его целует. А Тим, как выяснилось, может делить свои губы с кем угодно. Хоть с профурсеткой, с которой пару раз напился.

II

Потихоньку они выходят в Придворцовый район. Там начинаются торжественные парадные виды: памятники, павильоны, тройная липовая аллея. А чем больше архитектуры, тем больше людей. Мимо проезжают кареты — в сторону золотисто-желтого дворца.

Тим очень грустный — и ничем не интересуется. Хотя, когда останавливается карета — и совсем недалеко, подходит. Смотрит на лошадь и спрашивает у девушки, одетой на манер девятнадцатого века:

— Можно ее погладить?

Гладит лошадь по лбу. Вдруг улыбается — и носит эту маленькую детскую радость внутри себя. А потом хочет поделиться, но Стах все еще обижается. Стах обижается, и Тим пристает, как умеет: мяукает, что у него пахнет рука. И еще дает убедиться Стаху. Тот уворачивается.

III

Выходить обратно планируют все так же — через парк, только другой дорогой, чтобы пройтись немного вдоль Долины реки Славянки и по долине прудов. В общем, по живописным дорожкам, окруженным водой, деревьями и редкими сооружениями.

Стах ушел в себя. Он пытается смириться. Маришка осталась там, а он здесь. Но его цапает, что он «так» не целуется. А она, значит, «так»? И он снова спрашивает:

— Как?

Да, Стах знает, что сам позволяет подловить себя на этих мыслях… и выглядит нелепо.

Но Тим вдруг весь становится вниманием, переспрашивает:

— Что?..

— Как ты хочешь, чтобы я целовал тебя?

Тим уходит в себя, зависает и, подумав, отвечает:

— Я хочу, чтобы ты целовал меня.

И Стах ничего не понимает. Он теряется — и смотрит на Тима вопросительно.

— Ты не целовал. Мы разошлись. Она только показала, как могло бы быть. Я потом сказал ей: «Не расстраивай меня». Чтобы она отстала. Ну потому что… так могло бы быть. Еще… у девушек это, кажется, гораздо проще… В смысле — между ними. Ни к чему… Без подтекста и без чувства.

— В плане?..

— Ну… она не очень воспринимает меня как парня?.. Так что это ничего не значило. Ну правда.

— А Шумгина?

— Что он не дает тебе покоя?..

— Ты поделил с ним бабу?

— Не делил… — Тим улыбается и вздыхает.

Стах тоже вздыхает. Прощает. В основном за «Не расстраивай меня». Тормозит Тима на Чугунном мосту. Пока еще не поздно, пока не прошли. На Павловск у него тоже был план. К тому же… это не меняет. Стах осознает сейчас, глядя на этот павильон. Он может злиться, может ревновать, может сходить с ума. Но это не меняет. Точно — не Стаха, не его отношение к Тиму.

Он просит дедушку сфотографировать. Встает, облокотившись на парапет.

Тим теряется:

— Что здесь?..

— «Храм Дружбы».

Дедушка командует:

— Скажите «Сыр», туристы.

Тим не говорит — и оборачивается. На цилиндр «Храма», окруженный классическими колоннами, а затем — и дугой реки, тонкой, непроницаемой, покрытой рябью.

IV

На снимке Тим стоит в профиль, глядя на «Храм». А Стах — в три четверти — глядя на Тима.