Прогулки по Раю печали - [107]

— Арис, ну…

— Львович.

Тим переводит на него взгляд.

— Аристарх Львович?..

— Еще Лофицкий-Сакевич.

Тим застывает. Смотрит на него как-то без выражения. Потом утешительно проводит рукой по волосам. И говорит:

— Ну в целом… это объясняет.

Стах прыскает:

— В плане?

— Когда такое имя, сложно не выдаваться.

— Да в плане?..

— Ну будешь выдающимся, Аристарх Львович. Ученым мужем.

— Ага, теперь только если ученым…

Тим отвлекается от фотографии. Прижимается плечом, уставляется. Лукаво так, внимательно и долго Стаха наблюдает.

— А ты хотел жениться?

Стах отпихивает Тима со словами:

— Это входило в план.

Тим тянет уголок губ и чуть замедляется. Потом нагоняет, хватает почти под руку. И спрашивает осторожно, каким-то обнадеженным полушепотом:

— А замуж не пойдешь? За какого-нибудь меня.

Стах хохочет над прилипшим Тимом.

А тот тушуется, опустив голову, и просит:

— Ну не смейся.

— Ты что, серьезно?

— Не пойдешь?..

Тим без конца стесняет Стаха. Непонятно, что делать.

Стах выкручивается, как может:

— Поговорим после кольца с бриллиантом. В ресторане, на колене, при цветах с шампанским.

Тим отстает, уставляется как-то свысока и бубнит наигранно разочарованно:

— Не пойму, ты мелочный или консервативный…

Стах смеется:

— Да.

И чем больше смеется, тем больше влюбляется, хотя уже просто некуда.

Они проходят пару метров. И Стах вдруг не догоняет:

— Нет, серьезно?

Тим таинственно молчит.

X

Вернувшись на покрывало, Тим соглашается на бабушкины угощения, а Стах вспоминает, что забыл взять ему шоколадку. Он вообще сегодня очень забывчивый… Но его радует, что Тим ест и улыбается.

Отходит… Живет. И Питер все-таки работает. Главное — не возвращать Тима обратно.

Глава 38. Неприкосновенность храма

I

Дольше всего они ходят по району Белой березы — самой большой части парка. Пока совсем не устают.

Тим успевает насмотреться. Теперь он жалуется, что в расстегнутой толстовке ему:

— Жарко.

Пристает, цепляется за Стаха, за сгиб локтя — своей рукой, которая от Стаха дальше, идет вполоборота и канючит. Он сразу делается беспомощный, смешной и очень липнущий.

Стах говорит ему, заранее придумывая шутку — на свою реплику:

— Разденься.

Но Тим пропускает и плачется:

— Раздетым — холодно.

Приходится Стаху:

— А ты не все снимай. Хоть что-нибудь оставь.

Тим поджимает губы. Стах в нем не сомневался. Усмехается. Потом, понаблюдав рукав — достающий до костяшек, ловит. Сомкнув пальцы плотным кольцом на запястье, ведет вверх, обнажая тонкую руку с паутиной вен. Улыбается на вставшие дыбом темные волоски.

Второй рукав Тим задирает сам. И говорит:

— А…

Стах улыбается. Он давно уже так идет, а Тим — недогадливый. Все равно не так жарко: ветер еще прохладный.

Тим снова пристает: соскучился. Стах ловит в фокус его губы: тоже. Вспоминает:

— Ты не ответил мне утром.

— На что?..

Надо вслух?..

— Ты с кем-то?… до меня?

«Целовался». Это просто. Но Стаху почему-то сложно.

— Встречался?..

— Встречался? — Стах переспрашивает, потому что: это что за новости? И еще раз, тяжелее: — Встречался?

Тим почти смеется — и делается совсем солнечным и тающим. Такого Тима — не отдать. Любого Тима — не отдать. Не поделить даже с его прошлым. Тим качает головой отрицательно и отводит взгляд.

Стах спрашивает:

— И не целовался?

Тим насмешливо хмурится — и не понимает. Но почему-то решает со Стахом сыграть в какую-то дурацкую игру:

— Ты будешь ревновать?

— Нет, — Стах усмехается, словно такое ему раз плюнуть. — Просто переломаю ему ноги.

Тим опускает голову и поджимает губы в улыбке. Идет, значит. Радостный. Стах качает головой и уставляется в небо с вопросом. За что.

— А если она?.. — Тим спускает его на землю.

— Не понял.

— Ну… может, я целовался с девушкой…

— С какого перепуга?

— Я мог… попросить ее научить…

Стах осознает, кого бы Тим — мог, и отвечает так:

— Если ее зовут Марина, считай, она уже утоплена.

Тиму вдруг очень весело. Тим говорит:

— Дурак…

А Стаха колет — до какого-то гадкого чувства, что он опоздал, что он Тима целовал после дурацкой чужой «Мари».

— Ты серьезно?… с ней?

Тим смотрит выразительно и долго. И Стаху неприятно. Как будто она у него отняла какую-то часть Тима. Присвоила себе.

Стах предупреждает:

— Я не шучу.

— И хочешь, чтобы после этого я сказал правду?..

Стах тормозит.

Тим тянет уголок губ, спрашивает:

— Что у тебя за пункт?

— Что?

— Это какой-то пункт? Я тоже должен быть нецелованный девственник?

Тим должен быть неприкосновенным, а Стах — единственным. В этом весь прикол, что никто не видит его настоящего, кроме Стаха.

— Тим.

Тим продолжает идти. Оборачивается очень довольный. Стах понимает по его лицу — очень довольному:

— Ты мне соврал?..

И Тим теряется. Потому что он сказал правду — о ней. И Стах теряется тоже.

— Когда?..

Игры кончаются. И Тим отвечает серьезно:

— Мы же тогда не общались…

Лучше бы Стах не вспоминал. Он проходит мимо и задевает Тима плечом.

Да, чисто технически это не измена, первый поцелуй у Тима был со Стахом, а Стах просто конченый собственник. Но это Тим. Его Тим.

Она его целовала.

— Арис, ну не обижайся. Это ничего не значило… Это просто из интереса. Ты бы все равно так не стал…

Стах резко тормозит.

— «Так» — это как?

— И она просто друг…

— Я, может, тоже?