Профиль Бога - [2]

— Ничего они не мешают! — беззлобно проворчал Лешка. Горы, как горы. Красотища! Скучаю по ним. Поехать бы, да денег лишних сейчас нет. Пашка, кровосос, со своим колледжем всех замучил. Бабка зовет: «Приезжай внучек, апорту поешь, антоновки, лимонки! Не ровен час, помру, и не увидимся». А куда я поеду? Одна Пашкина сессия, как акула, весь материнский доход за три месяца сожрала и не икнула! Лоботряс чертов — то зачет ему сдать, то он лекцию прогуляет, штраф плати! Надоело! — Вынув второе яблоко из кармана поношенных джинсов, парень подошел к Ольге все еще сидящей на подоконнике. — Это тебе, красавица! Держи. Ну ладно, чего ты? Что я твоей руки не видел, что ли? Подумаешь! У тети Маши и вся рука целая была, а не гнулась, точно плеть. А у тебя пальцы вон какие, цепкие и красивые. Художественные. Хоть и четыре. Мы же с тобой, Олька, сговорились вроде, не стесняться друг дружку…

— Я не стесняюсь, Лешечка. — Ольга уже держала сангину в пальцах, чувствуя, как раскаленный стержень липко течет по ним. — Я — рисую. Руки заняты.

— Ага, понятно. В кармане рисуешь? — беззлобно хмыкнул Лешка и, вплотную подойдя к девушке, осторожно вложил круглый ароматный шар в ее пальцы, перепачканные сангиной. Обиженный мелок беззвучно скатился с листа бумаги, исчез в пыльном «подкроватье». Ольга почувствовала, как наплывает на нее знакомая привычная волна Лешкиного аромата: чуть солоноватого, пряного. Тина, разбирающаяся в секретах мужского парфюма, сказала Ольге, что так пахнет сандал. А, может, самшит? Названия, как всегда, отчаянно путались в голове художницы.

Сквозь ресницы она вглядывалась в мягкую линию щеки, с зерном родинки. Так хотелось ее запомнить эту родинку, чтоб потом зарисовать. Или — поцеловать? Нервно закашлялась на своей кровати соседка, завозилась под одеялом, потянулась к стакану воды на тумбочке. Сандаловое облако рассеялось. Лешка сделал шаг в сторону.

— Держи, торопыга! Кто же так яблоки ест? Да еще апорт? Надо с чувством, с толком! А то и вкуса не поймешь. Это тебе не танцы! — Парень уже протягивал Кристине стакан с водой, снисходительно постукивая ладонью по ее спине.

— А что танцы? — вспыхнула та в ответ сердито, едва откашлявшись. — В танцах тоже вкус нужен. Особенно, в выборе партнера!

— Ну, да, как же! — Лешка улыбнулся ямками щек и глазами. — Кабаре-академия, одним словом! Куды уж нам!

— При чем тут кабаре! — Кристина, похоже, окончательно рассердилась. — Это же — искусство, балда, а не отстой-дрыгалка! Целая наука. Ее изучают даже дипломаты. И президенты.

— Мы не президенты. Мы — болящие. Но вальсок станцуем. Олька, составь компанию страдающему язвеннику? Покажем тут кабаре-академику, что азы балетных па нам знакомы…

— Лешка, придурок, очумел ты, что ли! Не ерничай! Ольга после капельницы, а ты, медведь, ее не удержишь. Ты же не понимаешь, что это такое — танцевать без… — Кристина глотнула ртом воздух и осеклась, поймав на себе пронзительный, горький взгляд Ольги.

— Ты хотела сказать — без музыки? Ничего, нам не впервой! Мы парни бравые, бравые, — вполголоса пробасил нечаянный охотник до «шумного бала». Мамзель, прошу Вас! — Лешка властно положил на свое плечо руку Ольги, изуродованную алеющим шрамом на месте среднего пальца. Рука нервно сжалась, но потом пальцы постепенно распрямились, обрели более привычную для них, свободную небрежность.

— Внимание, и раз — два — три, раз — два — три! Делаем круг, мамзель. Голову немного назад, спину прямее! — Мягко-насмешливый, теплый голос Лешки словно обволакивал ее, лишая той привычной неуклюжей тяжести, которую она ожидала почувствовать от своих ног. Вернее, от…

2.

— Лешка, черт, как ты классно придуривался! Ты же танцор от Бога! — ахала, вертясь ужом на кровати, пораженная Кристина. Не отрываешь ноги от пола, как Станислав Попов. Где ты учился?! Это же надо лет восемь по полу каблуками отстучать, чтоб так двигаться!

— Пять, мамзель, пять, плюс участие в международном детском танцевальном конкурсе в Праге. Больше я учиться не смог: родился Пашка, потом отец ушел, мать мои костюмы и танцевальные танкетки не потянула, они же стоят тысячи… Пришлось идти в биологический кружок в школе. Там за активное участие обещали похвальный лист или серебро на выпуске. Восторженные охи и ахи Кристины прервала переливчатая трель мобильного телефона, экран которого засветился, изображая нюхающего цветок пушистого рыжего котенка. Кристина углубилась в изучение сообщения на дисплее, потом принялась сосредоточенно нажимать крохотные клавиши, больше не обращая внимания на своих соседей. Алексей снова обратился к партнерше по вальсу:

— Олька, ну ты как, в порядке? Я тебя не перекружил? — Алексей сжал кончики пальцев тонкой девичьей руки. Присев на корточки что-то достал из-под кровати, на которой она сидела.

— Вот твоя сангина, не потеряй. Тебе, может, новую надо купить? Я завтра домой иду, Данилыч отпустил до понедельника…

— Купи. Я твой портрет нарисую, Леша. Ты хороший партнер. У меня с тобой голова не кружилась. Впервые в жизни.

— Хороший партнер это тот, который умеет показать залу партнершу. Я тебя Тинке и показал. Чтобы она не больно задавалась: «В греческом зале, в греческом зале», высокое искусство, высокое искусство!»