Профессия за тридевять парсеков - [25]

Снизу донеслись какие-то звуки – Рим все-таки последовал за мной. Раз так, дождусь его на месте, заодно сигнальный костер разведем. Пока лезла, обида успела отступить, да и не так уж я обиделась, если честно. Больше разозлилась, а против злобы лучшее оружие – тяжелая физическая нагрузка.

Усевшись прямо на валун и свесив ноги, я попыталась восстановить сбившееся дыхание. Ветер, вырвавшийся из плена каменной гряды, шаловливо растрепал мои волосы, принеся с собой характерный запах скальной пыли, незнакомых трав и… жалобный стон.

Больше всего он напоминал собачий скулеж. Кругом были камни, похожие на грязный весенний лед. Мне стоило большого труда заметить, что примерно в пяти метрах над головой есть небольшая площадка, на которой, видимо, плакал какой-то зверек.

Моя выносливость и физподготовка оставляли желать лучшего, даже несмотря на принудительные тренировки с Аглаей в те дни, когда ей-таки удавалось выловить меня на корабле и насильно запихнуть в спортзал. Так что, вероятнее всего, спасательная операция окончилась бы позорным застреванием на полпути, когда и спрыгнуть уже страшно, и наверх подтянуться сил не хватает.

Но мне повезло. Горная порода в этой части скалы оказалась пористой и достаточно мягкой, чтобы крошиться от сильного удара ногой. Правда, я отбила все пальцы и стесала носок на ботинке, пока добралась до уступа, но зато достигла цели – раз, и мне не придется упрашивать Рима снять меня со скалы – два.

Уступ был гораздо шире, чем казался снизу. Едва я перевалилась через край, как от меня шарахнулся кто-то упитанный и для Гронатеи довольно крупный. Зверь спрятался в каменной расселине, наружу осталась торчать только лапа: короткая ступня с тремя гибкими пальчиками с черным коготком на каждом.

Лапа опасений не вызвала: видали мы когти и поострее. К тому же, существо не рычало, а скулило, надрывно и скорбно, как потерявший хозяина щенок.

Я отдышалась и, поднапрягшись, подтянула нижнюю часть тела на площадку. Не спеша вставать, на четвереньках двинулась к страдальцу, на ходу просчитывая варианты. Что могло приключиться? Свалился сюда сверху и поранился? Может, это детеныш, и он действительно потерялся? Или его мамаша просто отошла по делам, а я намереваюсь выковыривать животное из собственного гнезда? Но почему тогда оно так воет?

Задумавшись, я наступила ладонью в лед и от неожиданности громко ойкнула. Это еще здесь откуда? Высоты-то всего ничего, даже понижения температуры не заметно. Впрочем, лед задерживаться и не собирался, охотно тая под лучами утреннего солнца. Быстрый осмотр выявил неподалеку еще парочку характерных лужиц. Чертовщина какая-то! Аномалия? Или это норма для Гронатеи?

Лапа застряла в проеме, потому что была сломана в районе берцовой кости и сгибалась под странным углом. Я присела рядом, думая, как вытащить напуганное животное из закутка, а в идеале – заманить на руки. Ветеринарных медикаментов с собой не было, как и прочих необходимых в таких случаях вещей. Витаминки – и те хомяку скормила, как бы они сейчас пригодились! Я осторожно погладила судорожно подрагивающую конечность и сразу же отдернула руку, пока истошный визг звереныша не подманил каких-нибудь хищников. А то и самих гронатейцев!

Позади зашуршало, и я взвизгнула едва ли не громче, чем застрявшее животное. Рим вздрогнул, и его макушка, только что показавшаяся над краем обрыва, на мгновение скрылась из виду. Послышался звук судорожного цепляния за камни, но Рим – не я, так что удержаться ему труда не составило.

Флибериец наконец вскарабкался наверх, встал на краю и отряхнул руки.

– Вот чего ты здесь забыла, а?!

– Не подходи!

Не хватало напугать зверька еще больше. Будет дергаться и окончательно доломает лапу!

Рим замер, так неподдельно обидевшись, что пришлось пояснить:

– Да не боюсь я тебя, балда! Тут какой-то зверь, он ранен, я его выманить пытаюсь.

– Зачем? Пусть бы сидел в своей норке. – Рим сразу повеселел и вопреки предупреждению все же подошел. – А у него должна быть такая кривая лапа?

Рим может сколько угодно трещать о собственном величии, но в биологических вопросах он такая же бестолочь, как я на высадках.

– Кажется, придавило камнем. Видишь, кожа содрана, будто чем-то тяжелым ударили? – Я обвела пальцем поврежденную область, стараясь не прикасаться к ней.

– Может, обвал был? – Рим наметанным глазом осмотрел местность и вдруг зажал мне рот.

Кляпа мне по уши хватило в плену у гронатейцев, так что я вцепилась в его руку с яростным желанием отодрать ее от себя, а после накостылять паршивцу по первое число. Но Рим повернул мою голову куда-то в сторону, и сопротивляться сразу расхотелось.

Наверху, цепляясь за камни темными щупальцами и до ужаса напоминая гигантских пауков, ползли семеро гронатейцев с неизменными посохом, копьями и бусами. Хорошо хоть без горна!

Флибериец вовремя закрыл мне рот, но, к сожалению, сделать того же с застрявшим в щели зверем не мог, и тот, конечно же, немедленно разразился закладывающим уши визгом. Гронатейцы свесили круглые бошки, узрели наши бледные лица и, зарычав, заскользили вниз с прытью настоящих арахнидов.