Проект «Украина»: из прошлого в будущее - [68]

Формирование новой идентичности жителей освобожденных территорий идет по разным направлениям, с участием разных акторов — от блогеров и музыкантов до ученых и священников. Однако для успешной реализации стратегии «мягкой силы» необходима комплексная программа действий, одним из вариантов которой является предложенная в 2021 году доктрина «Русский Донбасс». И хотя, по мнению членов Народного Совета ДНР Олега Онопко и Мирослава Руденко, она еще не успела в полной мере сыграть свою роль, многие заявленные в ней идеи стоит распространить не только не ДНР и ЛНР, но и на другие освобожденные и освобождаемые территории.

Доктрина «Русский Донбасс» представляет собой «систему официально принятых в Донецкой и Луганской Народных Республиках взглядов, определяющих их идеологию, вектор развития и основания для социально-политического прогнозирования»[124].

Структурно доктрина «Русский Донбасс» состоит из трех блоков — политического, исторического и аксиологического, каждый из которых в обосновывает цивилизационное, культурное и ментальное единство проживающей в Донбассе части русского народа с русскими в самой России и за ее пределами. «В Доктрине впервые в русском политическом языке закреплено восприятие в публичном пространстве жителей Донбасса как части русской политической нации, по естественно-историческим причинам стремящейся к воссоединению с Россией как единственным историческим государством русской нации, — указывают Олег Онопко и Мирослав Руденко. — При этом за республиками Донбасса, как за форпостом русской нации, признается важная миссия, закрепляющаяся в борьбе с экспансией Запада, выраженной в том числе в поддержке украинской этнократической государственности, за русских, оставшихся на Украине, за освобождение от оккупации всей Новороссии как русской национальной территории»[125]. По мнению авторов статьи, в настоящий момент республики Донбасса по объективным причинам являются своего рода экспериментальной площадкой русского будущего, поэтому период их независимого существования по-своему важен для всей Российской Федерации. Однако, поскольку «любая отделенность тех или иных частей русского народа от России, любые политические образования, включающие в состав русских и не являющиеся Россией, носят исключительно временный характер», путь в будущее ДНР и ЛНР (а затем, разумеется, созданного с их участием русского государственного образования на территориях исторической Новороссии), который на данном этапе происходит вместе с Россией, в своем финале подразумевает полноценное вхождение в состав Российской Федерации. «Безусловно, для многомиллионного русского сообщества, проживающего на территории, оккупированной этнократическим государством Украина, Доктрина была призвана стать четким сигналом, что существуют силы, готовые заняться вопросами гуманитарной, социальной, правозащитной, политической и иной поддержки этого сообщества, и что такие силы готовы взять на себя ответственность, безусловно связанную с такой проактивной политической позицией. Именно в Доктрине получила идеологическое воплощение идея о необходимости добиваться выхода новороссийских регионов из состава Украины с ликвидацией существующей постмайданной украинской государственности и последующего создания там нового русского государства. Важность Доктрины трудно переоценить, особенно в свете отсутствия аналогичных документов официального уровня, концептуально отражающих региональные аспекты русской национальной метаидеологии и представляющих собой первую успешную попытку введения ее отдельных компонентов в официальный политический дискурс. Являясь закономерным результатом совместных идеологических поисков гражданского общества ЛДНР и русского национального движения в России, Доктрина исходя из исторических, социокультурных, ментальных, ценностных и социолингвистических особенностей народа Донбасса постулирует его неизменную русскость, обобщает, объясняет и содействует легитимации его ирредентистских устремлений»[126], — уверены Олег Онопко и Мирослав Руденко.

Однако пока доктрина «Русский Донбасс» еще не заработала в полную силу, необходимо сосредоточиться на решении проблем, которые возникли в период существования Донецкой и Луганской народных республик, а также других освобожденных и освобождаемых территорий в составе украинского государства. И прежде всего это проблемы русского языка и исторической памяти.

Возврат к русскому

Донецкая и Луганская народные республики живут в отсутствии языковой дискриминации с 2014 года, а вот жители других освобожденных территорий обретают право на родной язык только сейчас. За три десятилетия украинской независимости выросли два поколения, учившихся в школах и вузах на украинском языке. Возникала парадоксальная ситуация — язык бытового общения и язык обучения существенно отличались. Журналистка Аглая Топорова в книге «Украина трех революций» отмечает, что в какой-то момент родители русскоязычных школьников увидели, что их дети пишут на русском языке, используя украинский алфавит и украинские правила правописания. Такая ситуация чревата тем, что академик Д.С. Лихачев называл «потерей живой силы культуры» — необходимость постоянного различения близких, но все же разных русского и украинского, приводила не только к бытовым лингвистическим курьезам (в том числе и на уровне высших должностных лиц Украины), но и к потере со стороны населения интереса к культуре и образованию в целом, вне зависимости от языка, на котором она производилась. Тем более что украиноязычная культура, за исключением ее поп-сегмента, так или иначе транслирует радикально-националистическое или русофобское мировоззрение. Достаточно вспомнить романы украинских «живых классиков» Юрия Андруховича и Сергея Жадана, песни «Океана Эльзы», фильмы Юрия Ильенко и Сергея Лозницы.