Проект «Украина»: из прошлого в будущее - [66]

Отдельно нужно остановиться на языке новых СМИ. Будет неправильным полностью убрать украинский язык из информационного пространства. С одной стороны, на освобожденных территориях проживает достаточно людей, для которых украинский является родным и и/или языком бытового общения, и запрет на украинский в информпространстве может вызвать у них волну националистических чувств. Реальное или мнимое ущемление украинского языка всегда являлось предпосылкой социального конфликта и недовольства населения на Украине, которым беззастенчиво пользовались в своей агитации националисты. С другой стороны — «война с русским языком» и ущемление прав русскоязычного населения, с той или иной степенью интенсивности осуществлявшиеся все годы украинской независимости, не должны быть примером для подражания и мести со стороны новых властей освобожденных территорий.

СМИ являются главным проводником современной культуры. Освещение определенных событий, интервью с деятелями искусств, анонсы и рецензии — все это должно быть выдержано в жестком антинацистском ключе. При этом «замалчивать» какие-то события или произведения, имеющие радикальную окраску, тоже не стоит — читателю нужно объяснять, в чем не прав автор, чем неприемлема его творческая и жизненная позиция. Современный мир глобален, и оградить читателя или зрителя от большинства явлений культуры — новых альбомов музыкантов или популярных книг, например, — просто не получится, не нужно даже пытаться, куда важнее давать этим явлениям и персонам взвешенную и справедливую оценку.

Использование «мягкой силы»

Одной из важнейших составляющих создания новой идентичности является стратегия «мягкой силы». Этот термин ввел в политологический оборот профессор Гарвардского университета Джозеф Най во второй половине 1980-х годов. По мысли Ная, сформулированной в его книге Bound to Lead: The Changing Nature of American Power (1990), «мягкая сила» (soft power) — это форма политической власти, предполагающая способность добиваться от кого-либо нужных и желаемых результатов и поведения на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, а не принуждения и «подачек». Най называет «мягкой силой» язык и культуру страны и считает, что именно «мягкая сила» играет в международных отношениях ключевую роль, прямо или косвенно влияя на мировую политику и деловые связи.

«Привлекательность США зависит и от ценностей, находящих свое отражение в существе и стиле внешней политики. Все государства преследуют собственные национальные интересы во внешней политике, но разница в том, насколько широко или узко мы определяем эти интересы, а также в том, какие средства используем для их достижения, — объяснял Най в 2013 году в своем интервью изданию Smart Power Journal. — В конце концов “мягкое” могущество проявляется в привлечении других к сотрудничеству без угроз и поощрений; следовательно, отчасти оно зависит от того, как мы формулируем наши цели. Политику, основанную на всеобъемлющих и перспективных целях, легче сделать привлекательной для других, чем имеющую узкий и близорукий характер»[118].

Другим хрестоматийным примером использования в международной политике «мягкой силы» является приобщение советской молодежи в 1960-1980-х годах к ценностям западной цивилизации с помощью моды и популярной культуры.

Джозеф Най настаивает на том, что «мягкая сила» не является манипуляцией общественным сознанием, а отражает социальные, правовые и культурные ценности, которые исповедует или к которым стремится то или иное общество. «Политика с большей вероятностью будет привлекательной, если она базируется на ценностях, разделяемых другими. Так, благодаря дальновидному курсу, в ходе которого был реализован план Маршалла, европейцы с радостью приняли американское лидерство. Однако воплощавшаяся в этом лидерстве “мягкая” сила Соединенных Штатов подкреплялась также и значительным совпадением американских и европейских ценностей»[119], — убежден исследователь.

«Мягкая сила» России

«Мягкая сила», как уже было отмечено, базируется на языке и культуре определенного народа или страны. Именно поэтому для формирования новой идентичности на освобожденных территориях необходимо использовать общность языка и культурных ценностей «Русского мира». На протяжении всех лет украинской независимости Юго-Востоку Украины навязывалось представление о том, что Донбасс является исконно украинской территорией, где живут представители украинского этноса, в свое время подвергнутые насильственной русификации и советизации и утратившие вследствие этого свою подлинную этническую идентичность. «В последние годы на территориях ДНР и ЛНР, подконтрольных Украине, идеологи украинства сформировали главную донецкую мифологему: Донбасс — это не русский, а русифицированный украинский край, который не понимает этого и не хочет вернуться в лоно украинской культуры только потому, что там проживает преимущественно “необразованное быдло”, не способное выучить свой “родной” язык и осознать всю прелесть украинских свистулек и гопаков»,[120] — пишет профессор Донецкого государственного университета Вячеслав Теркулов.