Проект Повелитель - [36]

– Ты кто? – спросил он шепотом.

– Я Муха, – тоже шепотом ответил я.

– Врешь!

– Нет. Залетел Джокера проведать.

– А, так ты к папке прилетел?

– Ну да, я всегда забочусь о нем. А ты, стало быть, сын Джокера?

– Нет, не сын.

– Ты же сам сказал, Джокер – твой папа? Ребенок захихикал.

– Какой ты глупый, я не сын, я дочь.

– А почему ты тогда не вместе с мамой и другими тетями?

– Потому что маленькая. Мы, дети, все вместе живем.

– А где твоя мама?

– Там… – неопределенно махнуло чадо рукой. – А тебе зачем?

– Да вот хочу ее тоже проведать.

– Я папе расскажу, и он тебе глаз вырвет, – грозно заявила девчонка.

– Тихо, – зашипел я, – других разбудишь, папа тебя заругает.

– А я тихо, – сбавила она тон.

– И вообще, спи давай, мне улетать пора.

– А ты правда умеешь?

– Конечно, сейчас схожу к твоему папе и улечу.

– Нет! Ты улети, чтобы я видела!

– Ладно, вернусь к тебе и улечу. Идет?

– А ты не обманешь?

– Чтоб мне девчонкой стать, не обману.

Ребенок захихикал.

– Ладно, спи давай, я пошел. Как вернусь, разбужу и покажу, как летаю.

– Ладно, – смилостивилось чадо.

Я тихонько прикрыл дверь детской и перевел дыхание. Славная девчушка у Джокера подрастает. Вот только выспрашивать у нее, где женщин держат, опасно. Будем ориентироваться по неопределенному жесту – «там». Скорее всего, в соседних комнатах. Я как-то днем точно видел женщину в окне третьего этажа. Самое смешное, что девчушке я не соврал, веревка-то за ее окном болтается. По ней и уходить буду.

* * *

За ближайшей дверью пыхтели, хорошо пыхтели. Сам любил так попыхтеть время от времени.

Два теплых силуэта слева от входа. Здесь есть у кого спросить и с кем поговорить, решил я, и скользнул внутрь. Дверь, падла, скрипнула.

– Какого!.. – мужской голос из темноты.

– Такого, – ответил я, втыкая нож под лопатку мужику, а ладонью пытаясь поймать рот женщины. Она змейкой скользнула к стене, прикрываясь одеялом. Спихнув потный организм с кровати, я уселся рядом, держа лезвие ножа перед собой.

– Пикнешь, рядом ляжешь, – сказал я вполголоса, – ответишь на вопросы, не трону. Понятно?

Она это и так понимала. Потому как сдерживала невольный крик, зажав зубами кончик одеяла. На мой вопрос быстро закивала головой.

– Где держат женщин Косого?

– Последняя дверь по коридору. Только там замок.

– Луиза там?

– Я не знаю, кто из них Луиза.

– Кучерявая такая, с животом.

– Там, они все там.

– Вот и умница. Я сейчас уйду. А ты помолчи, пожалуйста. Не говори никому, не надо.

– Хорошо, – прошептала незнакомка.

– Тогда пока.

Я поднялся и переложил нож в левую руку, взявшись за лезвие. Это на тот случай, если она вздумает крикнуть: тогда я брошу нож. Летит он, к сожалению, медленнее крика. Она молчала. С бьющимся сердцем я закрыл за собой дверь, ожидая неминуемого пронзительного крика… Пронесло. Утер бисеринки пота со лба и двинул в конец коридора.

* * *

Замок оказался навесной, и петли крепкие. Вставив в дужку ствол, начал ломать, туда-сюда поворачивая и стараясь не шуметь. Эх, жаль, монтировки не захватил! Наконец петли начали трескаться. На шум моей возни внутри зашевелились.

– Кто? – голос из-за двери.

– Свои, – ответил я, скрипя зубами.

– Какие свои?

– Да я это, Толстый.

Внутри словно эхом отозвалось:

– Это Толстый! За нами пришли! Нас освобождать пришли!

– Толстый, а Косой с тобой?

– Со мной.

Хрясь! Петля лопнула. Я помог ей разойтись шире и, скинув замок, открыл дверь.

– Ну что, кумушки, соскучились? Луиза здесь? Тишина. Оглушительно жужжали комары.

– Нет Луизы…

– ?

– Она рожать стала по дороге, и бросили ее…

– Где бросили?

– Кварталах в двух отсюда, у ЦУМа.

– Живую?

– Баклан ее… застрелил.

Меня словно по голове ударили. Что делать? Кого брать? И как, и что, и зачем? Надо решать, и срочно.

– Собирайтесь, девушки. Башмаки снимайте и на цыпочках за мной пошли.

Поведу их через детскую. Другого выхода нет.

– Муха, это ты? – детский голос с койки.

– Я.

– А кто это с тобой?

– Эти женщины хотят со мной уйти. Ты не против?

– Зачем?

– Любят они меня.

Подошел к окну и подергал за веревку. Веревка дернулась в ответ. Косой на месте.

– Ты же обещал улететь?

– Ну извини, – вздохнул я. – Не могу я четверых на руки взять, пешком уйдем.

– Обманщик! Сейчас папу позову! – надулось чадо.

– Не надо папу звать. Я их по веревке спущу. А сам улечу. Правда.

Не теряя времени, я подсадил Марту на подоконник и, обмотав веревку ремнем, всучил концы ей в руки. – Удержишься? – шепнул ей на ухо. – Не боись, там Косой подхватит.

Она кивнула и пропала внизу. Следующей перекинула ноги через подоконник Лена.

– Стой! Или сейчас закричу! – громогласно заявила девчонка. На соседней кровати рядом с ней кто-то завозился и проснулся.

– Юлька, кто это?

– Обманщик это и врун! – ответила Юлька.

Меж тем я лихорадочно соображал, что делать и что говорить. Воевать с детьми было выше моих сил. Подхватив полотенце со спинки кровати, я обмотал его вокруг веревки и спровадил Лену.

– Никакой я не врун, сказал же, женщин отправлю и сам улечу.

– Ты чего молчишь, дура? У нас баб воруют! – противный – точно мальчишеский – голос.

– А-а-а-а-а! – заорали они в две глотки.

По коридору сразу захлопали двери, послышались шаги и голоса. А мне, как ни странно, полегчало. Напряжение прошло. Подсадив толстую Светку, я достал пистолет и направил на дверь. Дверь распахнулась. Первый же влетевший, получив пулю, распластался в проходе. За его спиной, услышав выстрел, хотели отскочить, но не успели. Двое, посчитал я про себя. Народ от дверей отхлынул и заголосил.