Пробуждённая луной - [25]

– На каких условиях? – спрашивает она, и улыбка так тверда на ее губах, что мне больно на это смотреть.

– Никаких условий. Вы – мои сестры.

С этими словами я разворачиваюсь, и с каждым шагом, отделяющим меня от Отравительницы, мое сердце бьется все медленнее. Я закрываю глаза. Мое дыхание останавливается, и время, кажется, остановилось тоже, чтобы отложить на как можно более поздний срок то, что последует дальше. Но время идет. Далеко внизу, в переулках Водяного Города, в маленькой часовой мастерской, стрелки часов приближаются к двенадцати. Одна жизнь начнется, другая – закончится.

Магия течет мимо меня, обратно к моей сестре и собирается там. Она готовится к последнему удару. Я позволяю этому случиться и наконец понимаю, что имел в виду часовщик: иногда недостаточно знать – иногда нужно быть рядом, чтобы понять. Испытать это.

Взрыв скопления ее силы сносит половину потолка, падающие камни заглушают крики фрейлин, сокрушая их мягкие тела. Земля дрожит. Солнечный свет заливает зал. Я слышу рев охотника на ведьм, вижу отчаянные попытки солдат открыть тяжелые ворота. Им не сбежать от нее, пока я ее не остановлю.

Я оборачиваюсь. Мои глаза вспыхивают.

Моя сестра восседает на троне, широко раскинув руки над головой. Сгустившаяся магия струится по ее телу, такая неуемная и сильная, что вспыхивают молнии. Вокруг ведьмы вьются десятки змей. Яд струится, расползается по полу. Стрелы арбалета сгорают в полете. Ни одна из них не достигает своей цели. Охотник на ведьм не сможет остановить ее – только не в одиночку.

– Я не могу отпустить тебя! – восклицает Отравительница, и на ее красивом лице нет печали или раскаяния. Напротив: она все еще улыбается.

Когда она приказывает атаковать и змеи с шипением бросаются уничтожить меня, я беру управление на себя. Все на мгновение замирает. В первый раз ее улыбка сменяется удивлением, а затем – ужасом. Рот образует безмолвную букву «О», в то время как змеи возвращаются к ведьме, обвивают ее тело и жалят.

Три стрелы с шипением проносятся по воздуху. Я чувствую удары, словно они проникают в мою собственную плоть. Ее сердцебиение прерывается, змеи отступают, магия угасает, и, когда ворота за нами распахиваются, я подлетаю к умирающей фигуре на каменных ступенях.

Она смотрит на меня: лицо покрыто волдырями. Она закончит так же, как и все ее жертвы. Она чувствует их боль. Я смотрю в ледяные голубые глаза, так похожие на мои, и не чувствую удовлетворения. Одно лишь горе.

– Сестра, – шепчет она, и я опускаюсь рядом с ней. Ее сердце ведет проигранную битву. – Скажи мне, ты нашла любовь?

Я держу ее изуродованную руку и молча киваю.

– Каково это?

– Уязвимо, она делает тебя уязвимой, – отвечаю я, убирая липкую прядь с ее лица. – И это больно.

Она моргает.

– Почему? – кажется, спрашивает она.

– Потому что она не отвечает взаимностью, – тихо говорю я, понимая, что имею в виду не охотника на ведьм, а моих сестер. Я касаюсь рукой лица самой храброй сестры, которая когда-либо у меня была, и наконец понимаю, что по-своему любила ее. Как и Гретхен. – Мне очень жаль.

Я вижу, как в ее глазах мелькает осознание. Она кладет ладонь на мою руку, и ее прикосновение приносит мне странное утешение.

– Как меня зовут? – выдыхает она из последних сил.

Я вытаскиваю яблоко и вкладываю плод в ее умирающую руку.

– Ева, – шепчу я. – Ты – Ева.

Судьба

– Четыре из двенадцати, – говорит часовщик, рассматривая кусок обожженной кожи на своем столе. Часы на стенах без устали отсчитывают время. Они не знают ни жалости, ни пощады. Тик-так, тик-так.

Снаружи по переулку проносится толпа вопящих людей. Я слышу, как они поют, слышу, как празднуют. Они приветствуют смерть Отравительницы. Так долго она наполняла город страхом и ужасом. Теперь она мертва.

– Вам лучше покинуть город до рассвета, – советует часовщик, заворачивая кожу в похрустывающую коричневую бумагу. Ее кожа – сувенир, трофей. – Пока они еще веселятся и празднуют, но завтра, как только день прогонит опьянение ночи, они начнут вас искать. Они взбунтуются, захотят увидеть кровь. Кровь ведьмы. – Он достает из-под прилавка три пакета. – Провиант, снаряжение – все готово. Я забрал у портнихи одежду. Простите ей предательство: она просто напуганный человек.

Пока охотник осматривает покупки часовщика, я снимаю одолженную им рубашку. Она пропиталась ядом, смертью и разрухой. Мне плохо. Так плохо.

Так-так, тик-так, насмехаются часы. Под их нескончаемое пение я вскрываю первый пакет. Портные поработали хорошо. Из шкуры тролля и черной ткани получилась легкая, плотно облегающая броня – вроде той, что носит охотник на ведьм. Сидит идеально. Я готова к охоте.

– Еще плащ, – певуче тянет часовщик, разворачивая накидку на подкладе из волчьего меха. В тусклом свете магазина вспыхивает красная ткань.

– Тебе нравится?

– У меня уже был такой.

Он кивает. Конечно, он знает, он так много знает.

– Я могла ее спасти?

– Ошибки были совершены очень, очень давно. Тогда еще можно было ее спасти. Сегодня? Сегодня мы расплачиваемся за ошибки, которые совершили. – Он берет меня за руку. Его пальцы холодные, почти такие же холодные, как мои. – Тебе не обязательно убивать их, чтобы простить. Пережитые страдания не могут быть исправлены новыми страданиями.