Пробуждённая луной - [21]

– А он? – спрашиваю я, указывая на дверь.

– А, ну тут все несколько иначе, – признает он, беря меня за руку. – Тобой движет месть, ведь так?

Месть.

Я незаметно напрягаюсь.

– Месть не приносит счастья, – тихо говорит он.

– Я не стремлюсь к счастью.

– Нет? – Он вопросительно приподнимает бровь, и его глаза намного мудрее, чем когда-либо были мои. – Ты рада смерти Гретхен?

– Откуда вам известно ее имя?

Он улыбается:

– Мы знаем многое, но не все. И очень немногое – о том, что было до упадка, а тем более – о временах феи-матери.

Фея-мать. Я подношу руку ко рту. Фея-мать, без нее сегодня мы были бы ничем, без нее Гретхен никогда бы не сошла с ума – никто из нас.

– Гретхен должна была умереть, – вздрогнув, отвечаю я. – Для нее так было лучше.

– Ты любила ее, – уверенно говорит он.

– Любила? Феи не могут любить.

– Конечно, могут, – тихо говорит он, кладя руки мне на плечи. – Вопрос в том, хотят они того или нет.

– Нет, – настаиваю я, думая обо всех тех столетиях, когда мы с сестрами вместе создавали Пандору. – Вы ошибаетесь – никто из нас никогда никого не любил.

– Гретхен любила Ганса, – возражает он. – А ты – свою мать.

Я с трудом сглатываю.

– Это было до того, как мы стали тем, кто мы есть.

Он снисходительно качает головой, будто я маленький ребенок.

– Ты всегда была собой.

– Хотите сказать, что знаете обо мне больше, чем я сама? – фыркаю я. – Тысяча лет, а вы говорите, что все было напрасно? Что я тоже могла бы любить? Никогда!

Он поднимает руки и отступает на шаг назад.

– Это все имеет смысл, – просто говорит он.

– Тысяча лет, – шиплю я.

– А ты когда-нибудь задумывалась, почему ее заклинания пали именно сейчас? – говорит он, вытаскивая все новые и новые ткани. Черная кожа, шкура тролля, волчий мех и чудесная мягкая красная ткань. – Это будет великолепное пальто, как раз под цвет твоих губ. – Смеясь, он накидывает ткани друг на друга и бросает сверху бренчащий мешочек. – К закату мы вернемся и заберем готовые вещи! – кричит он, протягивая мне руку. – Пойдем, Лилит!

После недолгих колебаний я хватаюсь за его пальцы. Только теперь я вижу на его запястье большие золотые часы. Стрелки стоят неподвижно, и только слабое тиканье говорит о том, что они идут.

– Часы в вашем магазине, они все показывают разное время.

– Конечно, – говорит он и, не раскрывая загадки, выводит меня на людные улицы. Но как всегда разговоры стихают, как только появляется охотник на ведьм. Даже на рыночной площади толпы людей расходятся, и повисает зловещая тишина. Десятки лиц, старых и молодых, демонстрируют одинаковую осторожность. Жонглеры останавливают свое представление, факир роняет свои факелы.

– Ну, что я говорил? – вздыхает часовщик, кивает и вежливо улыбается людям. – Ты должен был остаться в мастерской. Теперь мы не сможем купить еды. Твое счастье, что торговец оружием заранее согласился продать мне арбалет. Но теперь, при таком внимании… о чем ты только думал?

Я не знаю, что он отвечает.

Не знаю, отвечает ли вообще.

Мое сердце замирает.

Маленькая девочка, лет, быть может, трех, сидит под прилавком с фруктами, держа в своих крошечных белых руках большое краснобокое яблоко. Ее глаза светятся ледяной синевой, она улыбается мне. Вишнево-красные губы. Черные кудри заплетены в маленькие косички.

Дитя феи.

Я опускаюсь на колени и смотрю на нее. Дитя феи – такое же, каким когда-то была я – среди всех этих людей.

– Привет, – говорит малышка. – Ты тоже хочешь яблоко?

– Да, – шепчу я, и она, улыбаясь, катит его ко мне. Я хватаю плод, но никак не могу перестать смотреть на нее.

– А ты похожа на меня, – хихикая, говорит она.

– Да. – Мне едва удается сглотнуть. Такая маленькая, такая нежная.

– Ты принцесса? – вдруг очень серьезно спрашивает она.

– Я? Нет. Нет, я не принцесса, – говорю я, оглядывая свою слишком большую перепачканную рубашку.

– Принцессе не обязательно носить красивые платья. Золушка, например, принцесса, но она же не носит красивых платьев. Зато, знаешь, у нее доброе сердце, – не по годам мудро объясняет она.

– Золушка.

Как бы быстро ни летело время, истории сохраняются. Они продолжают жить до тех пор, пока живут люди. Слегка переиначенные, немного недооцененные. Но истории все те же.

– Тебе не нравится Золушка? Ничего страшного, – говорит она, играя с яблоком. – Мне больше всего нравится Белоснежка. – Она хихикает. – Ты знаешь, что ты похожа на Белоснежку?

Но я не Белоснежка. Я – злая королева.

– Сьюзи? Сьюзи! – кричит женщина и проносится мимо меня. Она подхватывает маленькую девочку на руки, сверкая на меня глазами. – Оставь мою дочь в покое!

– Я не хотела… – мямлю я. Держа красное яблоко в руках, поднимаюсь.

Как по молчаливому сигналу, остальные торговцы встают между мной и женщиной с ребенком. Стена. Они возводят стену!

– Что тебе нужно от нее? – восклицает один из мужчин, скрестив на груди сильные руки. Его взгляд агрессивен.

– Она пришла с охотником на ведьм! – визжит рыночный зазывала.

– Оставь малышку в покое! – рычит мясник, угрожающе сжимая в руке кусок окровавленного мяса.

Они защищают ребенка, с ужасом осознаю я. Они защищают дитя-фею!

Я отступаю назад. Ребенок смотрит на меня сквозь людей. Сердце девочки бьется сильно: она хорошо питается. Мать нежно гладит ее по голове, шепчет ласковые слова.