Пробуждение - [96]

Фион научил меня, как бороться с завязанными глазами. Я представляю себе Франческо, который прислонился к дереву позади. Мои мышцы напряжены, кулаки сжаты, готовы тут же ударить, если им предоставить возможность. Тело человека. Его вес где-то восемьдесят или девяносто килограммов. Действуй!

Его крик не особенно громкий или сердитый. Больше похоже на яркую реакцию от шокирующей сцены в фильме ужасов. Своей силой я поднимаю Франческо над землей.

Запах заплесневелых листьев ударяет в нос, я откатываюсь как можно дальше, открываю глаза и вскакиваю. Пылающая боль вспыхивает в голове и почти заставляет ноги подогнуться. Из-за спины доносится глухой стук, но я не жду, чтобы взглянуть, сможет ли он снова подняться, а вместо этого спотыкаюсь и мчусь вперед, вытираю ладони от грязи и стряхиваю листья с джинсов. Беспокойно оглядываюсь вокруг. Ничего не видно и не слышно от матери Эйдана, значит что-то неладно. У меня не выйдет с легкостью расправиться с Кейтлин, если она уже готовится к нападению. Но разве ей не следует отправиться на поиски сына?

* * *

Найти дорогу в школу через лес – не самая сложная задача, несмотря на темноту. Я слежу за нападающими и вертолетом. Но каждый мой шаг по мягкой лесной подстилке отдается болью в ногах и в верхней части тела, ощущения укрепляется, и в конце кажется, будто кто-то ритмично бьет меня по голове гранитной плитой. Я сжимаю зубы от дурноты и усиливающейся тошноты. Мне осталось немного до конца леса, но странный звук вынуждает меня остановиться. Металлический, унылый грохот смешивается с писком, который скребет уши так же приятно, как скрипучий мел по старой школьной доске. Кожа покрывается мурашками.

Я продолжаю путь, но стоило мне только выбраться из леса на луг, как внезапно яркий свет вспыхивает из здания, светит в лицо, приходится остановиться. Гремит так, словно все окна здания передо мной разбиваются вдребезги в один момент. За шумом приближающегося вертолета разносится голос моего наставника, железный и явно усиленный громкоговорителем.

– … стрелять! Это… Макэнгус и… Каллахан!

Страх перерезает дыхание, усиливая пульсирующую боль в голове. Вертолет внезапно идет на посадку, как гигантское черное насекомое, мечтающее приземлиться на обширный луг перед воронами Инглвуда. Я спотыкаюсь о широкую рытвину под воздушным потоком лопастей вертолета, в направлении южной стороны здания, где находится павильон кафетерия, или, скорее, то, что еще осталось после буйного взрыва.

– Якоб, Эйдан, опомнитесь! Эмма верна… присоединиться к предателям… – голос Фаррана эхом мелькает между бурлящими звуками. Настоящая буря тянет меня за одежду и гладит потную кожу ледяной рукой. Я изо всех сил сопротивляюсь, но тем не менее падаю и лежу, полностью истощенная.

Наконец, лопасти винта вертолета вращаются медленнее, и ураган превращается в легкий ветер. В двадцати метрах от меня плохо видно двоих странно жестикулирующих мужчин. К счастью, они обращают внимание не на меня, а на схемы, которые расположены на ухоженном газоне перед стеклянным павильоном столовой. Один из них вытаскивает что-то из вертолета, шагает вперед и швыряет его. Сердце пронзает боль, когда на неизвестный силуэт падает свет из кабины вертолета, и я узнаю отца Эйдана. Прежде чем из меня вырывается предупреждающий крик, я слышу взрыв. И за ним следует ужасное эхо команды Джеймса Каллахана:

– СЮДА, ЭЙДАН!

Затемненная фигура вырывается из толпы перед павильоном и направляется к нему. Легко, едва касаясь земли, как стрела, которая выскальзывает из тетивы лука. Мне знакома плавность его движений из наших многочисленных игр в херлинг.

Но почему Эйдан следует приказу? Он находится всего в двадцати метрах от своего отца и другого человека, когда внезапно останавливается и поднимает руку, будто машет ему.

Свет, такой яркий, что мне приходится на мгновение закрыть глаза. Когда я снова открываю их, вертолет горит, и двое мужчин, стоящих перед ним, бегут прямо ко мне. За одним из них тянется пылающий след, точно длинный огненный плащ. Пламя поднимается от его пиджака к голове и охватывает волосы. Паника и боль искажают черты его лица, когда он начинает кричать, падая на колени и катаясь по земле, чтобы сбить пламя.

Я отрываю взгляд от него в последний момент. Джеймс Каллахан уже в нескольких метрах, смотрит мне прямо в глаза и поднимает винтовку на бегу. Затем он останавливается и целится.

Взлети ради меня!

Время замирает.

Кажется, мои глаза больше не воспринимают реальность как следовало бы. Изображение передо мной становится нечетким, и каждый раз, когда оно приобретает правильные очертания, снова затуманивается и прячется за разгорающейся головной болью.

Пусто.

Во мне не осталось сил на то, чтобы сосредоточиться и держать оборону против отца Эйдана. Я беспомощно смотрю на него, словно загипнотизированная. Лицо Джеймса искажено ненавистью, он измученно прижимает руку к травмированному плечу.

Собственный сын не принял его сторону. Это отличная причина пристрелить меня сейчас.

Откуда-то пронзительно раздается мое имя. Чувствую кровь на губе: я, должно быть, прикусила ее, и затем внезапно пистолет вырывается из рук Каллахана. Выглядит странно, словно оружие ожило против его воли. Выражение лица Джеймса меняется от удивления до ужаса, когда он отчаянно пытается взять пистолет под контроль. Оружие не слушается, хотя отец Эйдана успевает сделать пару выстрелов, пули зависают в воздухе, не долетая до места назначения. И тут Каллахан отрывается от земли.