Пробуждение - [61]

– Медленнее. Эмма лишила Каллахана силы? А Штайн знал об этом? Ты сказал прямо, что ему придется умереть, чтобы это произошло.

– Это все еще происходит, – мучительно улыбнулся Монтгомери, – в настоящий момент.

Если бы Якоб не знал его лучше, после этих слов он бы уверился, что Монтгомери свихнулся. Рич использовал одного из своих лучших друзей как фигуру на своей шахматной доске. Неудивительно, что он почти сходит с ума от вины. Но, должно быть, здесь нечто большее, чем случай с Каллаханом. Более серьезное.

– А если Штайн не стал бы жертвовать собой? – осторожно спрашивает он.

Сокол смотрит с таким отчаянием, что Якоб предпочел бы забрать слова обратно. Он знает, ответ не понравится ему.

– Фарран убил бы Эмму.

Эмма Единственное воспоминание

Что-то тихо жужжит.

Фарран поднимает брови, встает и вытаскивает мобильный телефон из кармана пиджака.

– Клэр, я же сказал…

Приглушенный стук в дверь и едва слышимые голоса смешиваются со взволнованным голосом его секретаря и заставляют морщинки на лице директора разглаживаться. Он удивленно улыбается.

– Нет, все в порядке. Впустите его. Мы только что пришли к согласию. Верно?

Взгляд направлен на меня.

Конечно. Я наследую его миллионы и в ответ превращаюсь в черную пернатую Жанну д’Арк Ирландии.

Шок от всего, что случилось за последние несколько часов, приводит к извращенному чувству юмора, и я понимаю, что гораздо больше похожа на отца, чем предполагала.

Думаю об Эйдане, нашем совместном будущем и храбро киваю.

Фарран улыбается и протягивает руку, чтобы помочь мне встать. В этот момент раздается гудящий звук, и дверь офиса распахивается, словно кто-то навалился на нее со всей силой.

Эйдан врывается внутрь, его волосы растрепаны, правое веко опухло, и синяк украшает висок, глаза темны от гнева. От моего взгляда он резко останавливается.

– Эмма! – в его голос закрадывается теплой волной облегчение, Фарран становится рядом. В голове мелькает одна-единственная мысль: Эйдан не убил ни Джареда, ни папу. Сердце колотится так, будто способно разбиться на кусочки в любой момент, и мне все равно, что Клэр, Джек и один из телохранителей Фаррана вошли вместе с ним.

Губы по привычке шепчут его имя, и я почти кидаюсь к нему, бесконечно радуясь тому, что с ним ничего не случилось и теперь мы вместе. Радостно обнимаю Эйдана и прижимаюсь лицом к его плечам. Знакомый горький запах вызывает мурашки по всему телу.

Он жив. И Фарран пощадил меня.

Теплое дыхание Эйдана ощущается на волосах и шее, в то время как его руки нерешительно и смущенно обнимают меня в ответ. Где-то на заднем плане слышен голос Фаррана:

– Хорошая работа, Джек. Я высоко ценю твою верность и преданность делу.

– Спасибо, сэр. Могу ли я попросить об одолжении? – хвала от кумира заставляет голос Джека дрожать от гордости. Но суровое слово предательница все еще трещит в моей голове, и я инстинктивно прислушиваюсь, пока стою в объятиях Эйдана, и готовлюсь аккуратно взглянуть на него.

Эти глаза. Бирюзовые крапинки проникают сквозь яркую синеву, прежде чем обхватывают темную окантовку. Насытит ли меня когда-нибудь их вид? От моего пристального взгляда смущенная улыбка мелькает на лице Эйдана, и он ужасно краснеет.

– Давай, – говорит Фарран Джеку.

С ним что-то не так. Он смотрит на тебя, как…

– Эмма не пошла бы к Монтгомери, если бы Эйдан не скрывался у него.

…как на человека, которого не знает. Он растерялся от твоей близости.

– Пожалуйста, не судите Эмму слишком строго. С таким даром трудно отличить правду от лжи в порыве чувств. В таких ситуациях – особенно.

Что?

С трудом я отрываюсь от глаз Эйдана и поворачиваюсь к Джеку. На его лбу кровавая царапина. Он выглядит побитым, но жалость – последнее, что я чувствую к нему после такого.

– Прибереги свои просьбы для следующего посещения церкви, Джек. Ты ничего не знаешь о моем даре. Господин Фарран уже в курсе, что я не собираюсь бежать сегодня вечером к Монтгомери.

Краска оставляет его лицо, и он опускает глаза.

– Извини, Эмма. Я… не хотел тебя оскорбить, только хотел помочь. – Джек снова поворачивается к Фаррану. – Это выглядело очевидным, сэр. Но если я ошибаюсь…

– Ты действительно ошибаешься. И в том, что касается Эйдана, – я тоже ошибся. Я проник в его мысли.

Его тяжелое дыхание доказывает, что он ни о чем не догадывался. Эйдан снова обнимает меня за талию. Странно, но он не собирается защитить меня. Скорее, это ему нужна опора. Вот черт! Он никогда не казался мне настолько неуверенным.

– У Эйдана огромные пробелы в памяти. Он даже не узнает Эмму. Я все еще должен выяснить, что конкретно произошло. И, раз он вернулся домой, мы позаботимся о нем. Твоя помощь очень важна. Если ты заинтересован в том, чтобы обучаться у меня лично, то можешь сопровождать нас в Sensus Corvi через несколько дней. Я распоряжусь.

Я уже не слышу слов Джека. Странный шелест и стук в ушах. Чувство такое, словно просыпаешься от общей анестезии. Рука Эйдана на моей талии, но ощущения совершенно иные. Все по-другому. Что я натворила?

Внезапно его губы прислоняются к моему уху, и он шепчет так тихо, что едва можно услышать:

– Фарран манипулирует тобой, Эмма. Якоб жив. Он перешел на сторону Ричарда и уже несколько месяцев пытается освободить тебя.