Проблеск вечности - [24]

— Нашли ли они воду? — спросила Эбби у своего видения. С ними все будет хорошо?

Повозки продолжали двигаться вперед. Эбби видела, что одной из них, запряженной четырьмя волами, правит Люси, и ее печальные глаза встревоженно бегают по тропе. Потом к Люси подскакал верхом Арлен, протянул ей флягу, и она сделала большой глоток воды.

Вода! Значит, они спасены.

Эбби было интересно, кто же правит упряжкой Арлена. Они с Люси частенько помогали Арлену, когда его обязанности начальника обоза требовали, чтобы он скакал впереди. Но так было до болезни их отца и исчезновения Эбби. Может, пронырливая Эммелин Вулкотт использовала этот способ, чтобы ее приметил Арлен.

Между тем повозки из видения проехали мимо, совсем близко от нее. И спустя мгновение можно было различить лишь облако песка и пыли, поднятое ими. Во рту остался привкус песка.

Что ж, Эбби узнала: ее семья в ней не нуждается. И — что более важно — она вдруг почувствовала, что не должна покидать будущего, пока ее миссия здесь не будет выполнена. Только как же выяснить, почему она попала в это время… к Майку Дензайгеру.

Эбби открыла глаза и улыбнулась: из-за изгиба русла выбежал Майк.

Его лицо кривилось в страдальческой гримасе. И Эбби на какой-то миг почувствовала его уязвимость и одиночество.

Майк увидел ее, просияв на короткий миг, его лицо хмуро напряглось в гневе. Он ринулся к ней, сердито крича:

— Эбби, какого дьявола вы здесь… — И тут он заметил, что она стоит на коленях. — Вы не ушиблись? — Голос его был напряжен от тревоги, когда он опустился подле нее.

Эбби покачала головой, а его глаза тем временем беспокойно осматривали ее. Она почувствовала его слегка солоноватый, приятный мужской запах, заметила пот на его лбу: должно быть, он пробежал весь этот путь от своей хижины.

— Все отлично, Майк. Я просто…

Он вцепился в ее плечи сильными руками, и Эбби замолчала. Хмурясь от необузданной ярости, заорал:

— Черт вас подери! Зачем вы так поступаете, почему сбежали?

И внезапно она очутилась в его объятиях. Майк крепко прижал ее к своему мощному, напряженному телу, и Эбби почувствовала, что его грудь тяжело вздымается от не успокоившегося еще дыхания. Он поцеловал ее в лоб, в щеку… а потом нашел ее губы.

Трепет восторга прокатился по телу Эбби, когда после легкого колебания она отвергла мысль оттолкнуть Майка.

Теперь у нее не было никакого оправдания, как тогда, над затопленным руслом: ведь в тот раз допустить подобные вольности Майка заставила напряженность момента. По той же причине и она позволила это… нет, участвовала в этом с поразительной несдержанностью.

А сейчас Эбби просто упивалась ощущением его жарких, ищущих губ. Вытащив из волос шпильки, Майк зарылся руками в их водопад, крепко обнимая ее. Похоже, он хотел наказать ее за свои боль и страх. И всего лишь с мимолетной мыслью о своей бесстыдной дерзости Эбби, не колеблясь, ответила ему таким же напором, наслаждаясь осязанием его губ, языка. Она потянулась вверх, и пальцы запутались в темных волнах его волос.

Майк отпрянул. Он вовсе не намеревался заключать Эбби в объятия, но очень рассердился, обнаружив, что она сбежала, а потом, найдя ее, испытал такое облегчение, что на миг потерял над собой контроль.

Поначалу ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, поучить уму-разуму, но стоило ему прикоснуться к Эбби, как ощущение гибкого тела воспламенило его страсть. От нее пахло корицей и цветами, а вкус губ был сладким и в то же время соблазнительно незнакомым. Светло-каштановые волосы, плененные его руками, излучали нежный шелковистый жар. Он не понимал, о чем сожалеет больше — о том, что поцеловал ее, или о том, что отпустил? Не была ли она встревожена его объятием, не сердилась ли на него за то, что он последовал за ней, пытаясь разыскать ее?

Ну и пусть сердится. Она должна быть благодарна, что он побежал на ее поиски. Готовый снова закричать на нее, если Эбби осмелится выразить недовольство, Майк заглянул в темные, блестящие глаза Эбби.

Нет, она не сердится, и глаза сверкают от… не от счастья ли? Тогда почему же она сбежала? Он должен узнать это.

— Что происходит, Эбби? Почему ты ушла?

Его голос был суровым, хотя и взволнованным, разумеется, от гнева. Он же дал зарок ни о ком не заботиться.

— Я не могу объяснить, Майк, — голосом, полным печали, ответила Эбби. — Но одно могу сказать тебе искренно.

— Ну и что же это? — проворчал он, еще больше сердясь на нее за то, что она увеличивает список тайн, о которых не желает рассказывать.

— Я хочу вернуться с тобой обратно.

И Эбби взяла его под руку.

Майк удивился своей покорности, когда Эбби повела его к домику.

В это же утро, чуть позднее, они мчались к Лос-Анджелесу. Эбби осталась в тех же юбке и блузке, только сменила свои башмаки на легкие туфли. Ее волосы по-прежнему были свободно распущены по плечам.

Эбби казалось, что она уже привыкла разъезжать по этим оживленным дорогам, которые Майк называл автострадами, но число экипажей — он называл их автомобилями и грузовиками — увеличивалось по мере того, как увеличивалась ширина ровной и гладкой серой дороги. А скорость при этом не снижалась. Эбби пыталась не вцепляться в ручку дверцы «бронко», но для этого ей приходилось делать над собой серьезное усилие, потому что другие экипажи с гулом проносились мимо, порой, казалось, всего в нескольких дюймах.