Проблемы теории романа - [41]

Но если бы мы приняли с вами все это за полноценные образцы романа, как жанра, то мы совершили бы величайшую ошибку. Я беру на себя смелость утверждать, что гораздо большее влияние на образование жанра романа оказали не эти античные "истории" и не средневековый роман, а европейская драма XVI–XVII столетий. Если бы буржуазная мысль не прошла через стадию расцвета классической драмы XVI–XVII столетий, не могли бы возникнуть ни Стендаль, ни Бальзак с их напряженным развитием действия, с тем, что делает роман романом в отличие от простого "рассказа", который в различных формах существовала и в прежние эпохи.

Вывод, который следует сделать, состоит в том, что нам необходима историческая дифференциация жанров и не только жанров, но и родов искусства. Мы не должны подходить к вопросу так, как будто обоснование каждого рода и каждого жанра дано в его собственном понятии. Это обоснование должно быть исторически выведено, оно порождено только историей.

Это вызывает у товарищей ряд сомнений, которые надо разъяснить. В частности тов. Фохт говорит, что если мы будем рассматривать роман как историческую и классовую категорию, то тогда у нас получится, что роман должен исчезнуть вместе с классом, его породившим, и бессмысленно говорить о перспективах развития социалистического романа. Ряд подобных же возражений сделал тон. Переверзев. Но если бы мы поставили вопрос так, то нам пришлось бы выбросить многие реальные исторические противоречия из истории литературы и искусства. Жанры и роды искусства развивались в различные времена и в различные периоды выдвинули свою классическую форму.

Движение и выступление определенных жанров и определенных родов искусства в прежней истории таково, что мы видим как бы замещение одного другим. К этому относится то, что говорил т. Лукач о противоположности эпоса и романа. Можно привести и много других примеров. В античном обществе была чрезвычайно развита скульптура, между тем как античная живопись не играла существенной роли. Но вот в эпоху Возрождения мы видим колоссальное (и количественно, и по ценности) развитие живописи. В скульптуре этой эпохи мы видим уже массу признаков не скульптурных, а живописных, и вся скульптура итальянского Ренессанса, по существу, является уже чем-то второстепенным, вторичным по отношению к этому главному ведущему искусству этого периода, искусству живописи. В других видах искусства мы наблюдаем такое же противоречие.

В эпоху треченто в Италии существовал, свой чрезвычайно разработанный церковный музыкальный строй. Как только начинается расцвет живописи, этот музыкальный расцвет, на короткое время появившийся в Италии, исчезает, и одновременно начинается некоторый подъем музыки в северных германских странах. Как только кончается эпоха классической живописи, Италия получает гегемонию в области музыки, в то время как Нидерланды создают Франца Гальса, Рембрандта и друг. гигантов-живописцев. Точно так же мы видим в ходе развития европейской литературы, как классической род драмы (Шекспир, Кальдерон и далее до Корнеля и Расина) уходит на задний план, и роман занимает главное место.

Это — все противоречия действительно исторического развития искусства. Вне этого материала невозможно историческое рассмотрение жанров, невозможно построить теорию жанров. И это нисколько не противоречит тому факту, что будучи однажды завоеванным, тот или другой жанр остается в числе завоеваний мировой художественной культуры и может быть нами использован. Наоборот, здесь чрезвычайно важно подчеркнуть, что только коммунистическая революция, только эпоха диктатуры пролетариата впервые создает возможность для сотрудничества ряда искусств. Впервые художественные жанры перестают развиваться в той антагонистической форме, которую мы наблюдаем в прежней истории.

Наш роман уже сейчас приобретает массу эпических элементов. Это значит, что в романе непосредственно выступают большие исторические классовые события нашего времени, что здесь нет той ограниченности, на которую был осужден буржуазный роман: ибо, хотя т. Переверзев справедливо говорит, что роман всегда отражал классовую борьбу, все-таки романов о классовой борьбе в буржуазном обществе было до крайности мало, что нисколько не противоречит тому обстоятельству, что классовую борьбу эти романы отражали даже тогда, когда авторы их о классовой борьбе вовсе не писали и о ней не думали. Эпические элементы в нашем романе бросаются в глаза, и правильно тов. Лукач поставил вопрос о том, что на почве развития социалистических общественных отношений происходит сближение жанров, и роман приобретает те эпические элементы, которые искусство потеряло в период капитализма.

Это-ответ на вопрос о том, может ли существовать роман в социалистическом обществе. Но не потеряет ли он свои специфические стороны, не перестанет ли он быть романом, утратив свою односторонность? Нет. Хотя героический эпос древнего мира это — величайшая художественная форма, нужно иметь ввиду, что он является отнюдь не вершиной искусства, а только началом искусства, и Маркс прямо говорит, что он не может развиться дальше в то время, когда начинается подлинное искусство. С другой стороны, буржуазный роман не только отражает буржуазную деградацию, но представляет собой и важнейший шаг вперед в художественном развитии человечества. Ведь то обстоятельство, что буржуазный роман овладел прозой жизни, это не только отрицательная сторона его, но и колоссальное завоевание.