Проблемы генезиса китайского государства - [132]

Следует согласиться с тем, что 300 сяней надписи не могут быть поставлены в один ряд с чускими — для этого их слишком много; такие сяни были, видимо, близки к тем поселениям-и, о 299 которых в том же Ци упоминается в надписи, помещенной в собрании Го Можо рядом с только что процитированной. Велика и цифра 17 сяней применительно к землям удела потомков Гуань Чжуна. Однако и в этом случае на обе стоит обратить внимание, ибо само упоминание о сянях как административных единицах применительно к Ци VII—VI вв. до н. э. означает, что там шел процесс административно-политической трансформации, сравнимый с теми, которые протекали в других развитых царствах чжоуского Китая, в первую очередь в Цзинь.

Сведения о появлении сяней в Цзинь относятся ко второй половине VII в. до н. э., причем Г. Крил связывает их возникновение в этом наиболее крупном в то время царстве с историей Чжун Эра, побывавшего в дни своих скитаний в Чу и реализовавшего заимствованные из Чу принципы административного управления тогда, когда он стал цзиньским Вэнь-гуном [117, с, 156]. Первое упоминание о существовании управляемого администратором сяня в Цзинь зафиксировано в «Цзо чжуань» под 627 г. до н. э. (33 г. Си-гуна) [313, т. 28, с. 687]. Но уже несколько десятилетий спустя, в середине VII в. до н. э., все царство Цзинь было поделено на 49 сяней, причем это никак не мешало существованию там крупных уделов, каждый из которых подразделялся на несколько сяней. Иными словами, сяни в Цзинь были достаточно крупными. Еще более крупными они, видимо, были в VI в. до н. э. в Чу: когда в 597 г. до н. э. (11 г. Сюань-гуна) Чу завоевало княжество Чэнь, его правитель заявил, что он готов к тому, чтобы его княжество было превращено в сянь и существовало в таком качестве в составе Чу наряду с другими девятью сянями [313, т. 29, с. 906].

Похоже на то, что сяни в Ци, Цинь, Цзинь и Чу были весьма различными не только по величине, но и по степени автономии. Но одно несомненно: в целом появление системы сяней означало, что столь характерные для Чжоу уделы уходили в прошлое. На смену патриархально-клановым личностным связям, свойственным нерасчлененной вотчине, приходили административно-территориальные связи, в рамках которых личностный момент постепенно вытеснялся служебными отношениями. Это и неудивительно. Уделы в ходе ожесточенных междоусобиц укрупнялись, управление ими становилось порой столь же сложным, как и в некоторых царствах. Возникавшие в результате внутренние смуты и распри прекратить можно было лучше всего при посредстве выдвижения на чиновно-административные должности не претендующих на родство аутсайдеров, благо число их, особенно эмигрантов, все возрастало.

Вот интересный пример из «Цзо чжуань» (17 г. Чэн-гуна). В луском уделе-клане Ши в 574 г. встал вопрос, кому быть управителем делами клана (цзай). Были выдвинуты кандидатуры, и гадание показало, что назначить следует некоего Куан Гоу-сюя. Однако он отказался от должности в пользу беженца из Ци аристократа Бао Го, правнука Бао Шу-я, мотивируя свое решение тем, что Бао Го справится с делами лучше. В результате циский беженец получил указанную должность, а с ней — жалованье-кормление, состоявшее из поселения-и в 100 дворов [313, т. 29, с. 1135]. Отсюда явствует, что, во-первых, на важную административную должность в уделе-клане славившегося своими патриархально-клановыми традициями царства Лу уже в первой четверти VI в. до н. э. можно было назначить чужестранца; а, во-вторых, должностные посты в уделе уже оплачивались служебными кормлениями, т. е. своего рода прилагавшимся к должности жалованьем.

Если вспомнить, что примерно в то же время в Цзинь существовала шкала должностных кормлений, которая в общем и целом соответствовала жалованью, исчислявшемуся в поселениях-и, то станет очевидным, что процессы социально-экономических и административно-политических преобразований шли бок о бок, гармонично сочетаясь друг с другом. Изменение системы редистрибуции, реформы налогообложения с перенесением центра тяжести его на домохозяйство позволяли и даже вынуждали переходить к оплате труда чиновников в форме жалованья-кормления, что, в свою очередь, позволяло шире использовать труд неродственных служащих для укрепления центральной власти, будь то власть правителя царства или сановника, главы удела-клана. Тот и другой чем дальше, тем больше и очевиднее становились главами развитой административно-бюрократической структуры, шедшей на смену патриархально-клановой, феодально-аристократической. Картина будет неполной, если не остановиться еще на одном аспекте общего процесса — на социальных переменах, столь характерных для чжоуского Китая VI и тем более V—IV вв. до н. э.

Трансформация социально-политической структуры

Специалисты довольно единодушно фиксируют заметные структурные изменения, происходившие в чжоуском Китае на рубеже Чуньцю и Чжаньго (т. е. в VI—V вв. до н. э.) в сфере социально-политических отношений. Отмечается сильно возросшая социальная мобильность населения, в том числе вертикальная, тесно связанная с отмечавшимся уже процессом перехода к административно-территориальным связям и выдвижения на чиновные должности аутсайдеров, не связанных с правителями и крупными аристократами клановьм родством. На фоне общей трансформации древнекитайского общества от удельно-кланового, феодально-децентрализованного в сторону централизованно-бюрократического социально-политический ее аспект сыграл весьма важную роль. Имеется в виду формирование специфического слоя служивых