Проблемы генезиса китайского государства - [13]

Соперничество на том этапе эволюции, о котором идет речь,— еще не война, ибо войны в собственном смысле этого слова являются функцией уже возникших централизованных политических структур [223]. Но оно уже является пробой сил. Более слабый вынужден уступить и подчиниться. Как писал Р. Карнейро, с ростом населения обостряется борьба за земли, причем захват вождем сильной деревни более слабых соседей с последующим присоединением их к себе как раз и приводит к возникновению сложной политической структуры [95, с. 207]. И хотя тезис Карнейро нуждается в уточнении в том смысле, что не всегда основные ресурсы, вокруг которых разгоралось соперничество, представляли собой земли — в Полинезии и Африке ими были люди [122, с. 194—196; 144, с. 12], — факт остается фактом: именно в ходе острой борьбы лидеров за контроль над ресурсами закладывались основы надобщинных структур.

О том, как выглядели самые примитивные надобщинные структуры, уже говорилось на примере соседских кустов-кластеров одного из Тробриандских островов. Пример несколько более продвинутого объединения (укрупненной центральной общины с поясом хуторов-хоумстедов на периферии) дает африканская общность яко. Центральное крупное поселение здесь насчитывает до 11 тыс. человек и состоит из нескольких кварталов, каждый из которых объединяет по нескольку клановых общностей, состоящих из субкланов и семейных групп. Кланы в квартале не обязательно родственны друг другу, администрация их состоит из группы лидеров и их помощников, образующих нечто вроде совета старших. Наиболее влиятельные из них входят в общинный совет (50 членов) во главе со старейшиной и 10 его помощниками-жрецами, причем старейшина уже освобожден от участия в производстве и существует за счет даров и подношений [130]. Аналогичные структуры, основанные на соседско-клановом принципе, довольно широко известны и в других районах Африки [61, с. 167 и сл.; 199, с. 275—282]. Лидеры в такого рода общине еще малочисленны и по большей части не освобождены от производственных дел целиком — кроме разве единственного из них, вождя-старейшины, как у яко. Власть их, включая и вождя, была выборной, опиралась на моральные нормы и авторитет. Но тем не менее это были уже административные руководители, деятельность которых по функциям и со-держанию отличалась от обычной деятельности общинников. От статуса такого рода старейшины до положения вождя протогосударства оставался один шаг. Как же он был сделан?

Суть шага, о котором идет речь, сводится к процессу институционализации власти и легитимации статуса политического лидера. О статусе и авторитете общинного старейшины уже упоминалось. Но как определить понятие «власть»? Классическим в социологии считается определение М. Вебера, которое вкратце сводится к возможности для субъекта власти (чаще всего единоличного лидера) осуществлять свою волю даже вопреки сопротивлению других — вне зависимости от того, на чем эта возможность основана [260, с. 152]. Имея в виду более частный случай, применимый к интересующей нас ситуации, С. Эйзенстадт предложил воспринимать власть как предприятие, ведущее к цели, разделяемой большинством [125, с. 52]. Такую цель, в свою очередь, можно расценить как естественное стремление общества к самосохранению, включая поддержание социального порядка внутри и защиту от угрозы извне. Есть и немало иных дефиниций, социологических и юридических [80, с. 4—13; 220, с. 76]. Они рассмотрены, в частности, в работах Н.М. Кейзерова [40] и Л. Е. Куббеля [49, с. 244—250]. Однако для нашего анализа достаточно обратить внимание именно на приведенные выше, так как подчеркнутые в них аспекты понятия «власть» были на данном этапе эволюции административной структуры общества особенно важны.

Власть общинного и даже надобщинного лидера-старейшины — это так называемая власть положения. Она еще не основана на принуждении или на собственности, весьма зыбка, и носителю ее нужно постоянно поддерживать свой статус и престиж, прежде всего, как говорилось, за счет щедрых раздач. Важнейшая функция такой власти — контроль над ресурсами и регулирование пользования ими (хотя остаются и другие, унаследованные от прошлого: обеспечение порядка, медиация, принятие необходимых решений, особенно в серьезных кризисных ситуациях и т. п.). Именно ее отправление становится главным и во многом определяет отношение к старейшине. Так, в африканской общности нупе старейшина формально считался хозяином земли: он торжественно вручал главам семейных групп их участки, за что получал от них небольшие подарки [219, с. 300—304].

Такие подарки — еще не дань, тем более не налог. Но они уже — символ власти старейшины, свидетельство признания его авторитета, его высшего права распоряжения общим достоянием. И хотя подарки еще не создают богатства, скорее напротив, все достояние старейшины, включая и его личные амбары, рассматривается общиной как нечто вроде страхового фонда коллектива [239, с. 87], власть и право редистрибуции вели к повышению статуса и престижа лидера. Более ощутимыми становились и его привилегии: бесспорное право на полигамию, на наиболее заметное в деревне строение, разного рода регалии, последнее слово в споре, главенствующее место в ритуале и т.п.