Проблема очевидности - [10]

Как "очевидности" представлены лингвистически? Мало сказать: в утверждениях, типа "это очевидно", поскольку указание на очевидность здесь равнозначно указанию на общезначимую истину. Рассмотрим ситуацию, когда есть произносящий, есть его речь и есть некто, воспринимающий эту речь и осмысляющий ее. Положим, вся речь состоит из одной фразы: "в реальности, когда мы произносим фразу." Осмысление услышанного как бы распределяется на несколько направлений. Одно из них - установление общего смысла высказывания и его общего значения. В данном случае смысл и значение как общие смысл и значение данного высказывания уместно было бы различить, поскольку как часть общего смысла усматривается то положение дел, что высказывание - а это предложение по форме - не закончено, и, следовательно, не представляется возможным непосредственно на основании только его интерпретирующего понимания установить его общее значение - требуется расширенный контекст понимания, включающий разъясняющие высказывания или указания. Предложение усматривается как состоящее из двух ярко выраженных частей, из которых первая представляет собой независимое смысловое единство, указывающее на расширенный контекст того, о чем говорится после паузы, а вторая его часть, выделенная как таковая интонационно с помощью паузы - "когда мы произносим фразу" - сама состоит из двух частей, двух независимых смысловых единств, одно из которых "мы произносим фразу" описывает некую ситуацию, тогда как другая часть - обозначаемая словом "когда" вводная. "Когда" выражает интенцию локализовать обозначенную ситуацию с помощью временной координаты, то есть, посредством указания на условия актуализации описываемой ситуации. Кроме этого значения и собственного значения слова "когда" (вопросительного и изъявительного указания на обстоятельства времени) оно в контексте данного употребления (а этот контекст задан прежде всего интонационно) обладает еще формальным значением, поскольку задает общую структуру высказывания, в которой за вводимой в рассмотрение ситуацией (мы произносим фразу) должно следовать и ожидается в восприятии как должное следовать, "здесь иметь место", выражение другой ситуации, выводимой из актуальности первой. Однако, коль скоро ожидания, вызванные к жизни формальным значением "когда" значением его как обстоятельства-условия актуализации - не выполняются, предложение (и вторая его часть как отдельное высказывание, и все высказывание в целом) с очевидностью усматривается как незаконченное и, таким образом - как "не предложение", как не отвечающее характеру предложения, a priori предполагаемого для каждого такого случая. Второе направление осмысления можно обозначить как "установление направлений поиска значения". Мы имеем по крайней мере три способа для данной ситуации в произнесении задать это направление. Механизм задания интонационный и дополняюще-указательный, когда интонация, расстановка и длительность пауз, а также различные дополнительные индикаторы, типа мимики, жестикуляции, указаний на другие выражения и языковые ситуации, и так далее, обрамляют высказывание таким образом, что возможность установления общего значения усматривается либо в направлении, заданном в гипотетической ситуации произнесения следующей фразы, проясняющей предыдущую, либо направляется назад в ситуацию, предшествовавшую произнесению - туда, где должна была быть (ибо на это указывают интонации или другие аспекты произнесения) фраза-основание данной и ее незаконченного характера - то есть, также к проясняющему высказыванию. Наконец, интонационно фраза может быть оформлена так, чтобы не оставлять никаких сомнений в принадлежности ее к другой языковой игре, отличной от той, где задействованы обычно предложения такого (предполагавшегося по форме как "должны иметь здесь место") вида и, следовательно, в ее бессмысленности в контексте данной языковой игры, в которую воспринимающий предполагал себя вовлеченным. Все эти типы осмысления в процессе своего осуществления расширяют контекст восприятия высказывания, вовлекают в рассмотрение новые очевидности, такие как уместность или неуместность применительно к данной лингвистической ситуации (выделяемой, например, как языковая игра), соотнесенность с другими, относящимися к другим ситуациям, высказываниями, имевшими место в действительности или гипотетическими и так далее. Третье направление осмысления - как бы чисто аналитическое: здесь смысловые единства речи расщепляются вплоть до самого минимального и для каждого в пределе устанавливаются все возможные значения и выбирается релевантное в данном контексте - выбирается в согласовании со значениями остальных "атомарных" составляющих речи. Разумеется, все эти очевидности "согласования", "завершенности", "незавершенности", "уместности" и другие, не принадлежат к тому же типу очевидностей, что и те, которые лежат в основании утверждений и предложений, описывающих некоторую реальность: это очевидности грамматические. Но они также, в не меньшей степени, чем очевидности, относящиеся к содержанию высказываний, будучи регулятивными по отношению к лингвистической реальности, находят в ней свое выражение. Таким образом, в ситуацию, инициированную речью и сформированную специфическими языковыми объектами, вовлекаются в контексте общего осмысления конституирующие принципы неязыковой ситуации - ситуации самоданности - и содержательные моменты, с которыми сознание имеет дело в рамках такой ситуации - то есть объекты собственно очевидных усмотрений. Отсюда видно, что "очевидности", о которых говорит Гуссерль и вся рационалистическая традиция, хотя и могут быть лингвистически оформлены более или менее адекватно (в отношении того, что они есть для нас в нашем личном опыте), лежат вне рамок языка и языковой игры, даже если эти "очевидности" относятся к грамматике. С другой стороны, например, такой мыслитель как Л. Витгенштейн отказывался полагать какое-либо "ментальное содержание", стоящее за выражением и могущее рассматриваться отдельно от последнего. Мы оставим здесь этот вопрос открытым, заметив только, что генетический анализ может иметь в качестве своей исходной точки также и предложение языка, и любую языковую ситуацию (например, диалог двух людей), но он всегда осуществляется в направлении того, что высказывается, и, таким образом, осуществляет выделение особой ментальной активности, понимаемой как нетождественная активности выражения. Выражение здесь выступает в роли воспринимаемого и воспринимается как выражение, то есть, как репрезентирующее нечто другое. Именно восприятие феноменологически первично, и все, что относится к восприятию, может быть объектом генетического анализа.