[Про]зрение - [50]

Комиссар ожидал, что спросят: Кто там, однако дверь открыли просто так, и появившаяся на пороге женщина сказала выжидательно: Да. Комиссар достал, предъявил и: Полиция, сказал он. А чего хочет полиция от тех, кто живет в этом доме, спросила женщина. Хочет, чтоб ответили на несколько вопросов. О чем. Не думаю, что допрос уместно начинать на лестничной площадке. Так это допрос. Сударыня, даже если бы у меня было всего два вопроса, это все равно было бы допросом. Вижу, вы цените точность формулировок. И особенно – в ответах, которые получаю. Вот это – удачный ответ. Вы мне его сами преподнесли на блюдечке. Преподнесу и другие, если вы ищете истину. Поиски истины суть основная цель всякого полицейского. Отрадно слышать эти слова, да еще сказанные с таким нажимом, но проходите, прошу вас, муж вышел за газетами, скоро придет. Если угодно, если вам так удобней, я могу подождать его здесь. Да ну, что вы, проходите, проходите, где же как не в руках полиции чувствовать себя в безопасности. Комиссар переступил порог, а женщина прошла вперед и открыла перед ним дверь в уютную и как-то дружелюбно обжитую гостиную: Присаживайтесь, господин комиссар, а потом спросила: Можно ли предложить вам кофе. Нет, спасибо, нам на службе нельзя. И это очень правильно, коррупция начинается с малого, сегодня чашечка, чашечка завтра, а на третий раз – коготок увяз. Таков наш принцип, сударыня. Удовлетворите мое любопытство. Насчет чего. Вы сказали, что служите в полиции, предъявили карточку, где написано, что вы комиссар, но ведь, насколько я знаю, полиция покинула город уже несколько недель назад, оставив нас в когтях насилия и преступности, свивших тут свое гнездо, так вот, не следует ли расценивать ваше появление здесь как знак того, что стражи порядка вернулись в пенаты. Нет, сударыня, мы в пенаты не вернулись, по-прежнему находимся по ту сторону разделительной полосы. И какие же веские должны были найтись основания пересечь границу. В высшей степени. И вопросы, которые вы собираетесь мне задать, вероятно, связаны с ними. Разумеется. Через три минуты они услышали, как открывается входная дверь. Представь себе, у нас гость, комиссар полиции, сказала женщина, ни больше, ни меньше. С каких это пор комиссары полиции интересуются ни в чем не виноватыми людьми, и эти слова прозвучали уже в гостиной, куда вошел доктор и обратил этот вопрос комиссару, который поднялся со стула и ответил: Невиновных нет, если человек не совершил преступления, все равно за ним что-нибудь да найдется. А нас с женой в чем можно обвинить или уличить. Не торопитесь, доктор, давайте сначала освоимся, и беседа пойдет лучше. Доктор и его жена сели на диван в ожидании. Комиссар несколько секунд молчал, потому что неожиданно засомневался, какую тактику избрать. Чтобы раньше времени не спугнуть дичь, инспектору и агенту были даны указания задавать вопросы, касающиеся только убийства слепца, но сам комиссар преследовал цель значительно более крупную и должен был установить, не является ли вот эта женщина, которая сидит сейчас перед ним и рядом с мужем, сидит так спокойно и непринужденно, словно ей решительно нечего опасаться, не только убийцей, но и исполнительницей некоего дьявольского плана, поставившего на колени правовое государство. Неизвестно, кто там в соответствующем секторе министерства решил присвоить комиссару нелепый оперативный псевдоним тупик – скорее всего, какой-нибудь личный враг, – потому что куда более заслуженным и подобающим и подходящим был бы алехин – в честь великого шахматиста, к несчастью, уже не числящегося в живых. И возникшее было сомнение рассеялось дымом и сменилось непреложной уверенностью. Достойно внимания, с каким филигранным комбинаторным мастерством развернет сейчас комиссар игру, которая непременно завершится – так он, по крайней мере, надеялся – матом. Тонко улыбнувшись, комиссар сказал: Если ваше любезное предложение еще в силе, вот сейчас я бы с удовольствием выпил кофе. Хочу вам напомнить, что полицейские при исполнении служебных обязанностей ничего не должны принимать, поддерживая игру, отвечала женщина. Комиссары наделены правом менять правила по своему усмотрению. Или в интересах следствия. Можно и так сказать. А не получится так, что кофе, который я вам принесу, станет первым шагом по стезе коррупции. Мне помнится, это происходит после третьей чашки. Нет-нет, я сказала, что третья чашка завершает процесс, первая открывает ей дверь, вторая придерживает ее, чтобы претендент шагнул за порог, а третья захлопывает бесповоротно. Благодарю вас за предупреждение, которое принимаю как добрый совет, но я остановлюсь на первой чашке кофе. И он будет вам подан незамедлительно. С этими словами она вышла из комнаты. Комиссар взглянул на часы. Торопитесь, с намеком спросил врач. Нет, доктор, никуда я не тороплюсь, просто спрашиваю себя, не помешал ли я вам обедать. Обедать нам еще рано. Да вот я тоже прикидываю, скоро ли я уйду отсюда с нужными мне ответами. Вы уже знаете, какие ответы вам нужны, или вам нужны ответы на ваши вопросы, спросил врач и прибавил: Это ведь не одно и то же. Вы правы, не одно, во время краткой беседы с глазу на глаз, которую мы имели с вашей женой, она имела случай убедиться, что я очень ценю точность формулировок, теперь вижу, что и вы – тоже. Профессия такая – ошибки диагностики проистекают порой от неточности формулировок. Я, как вы заметили, называю вас – доктор, а вы не спросили, как я узнал об этом. Заведомо зряшная трата времени – спрашивать полицейского, как узнал он то, что знает, или уверяет, что знает. Отлично сказано, доктор, бога тоже ведь не спрашивают, как это он стал вездесущим, всезнающим и всемогущим. Только не говорите, что полицейские – ныне в статусе бога. Нет, ну что вы, мы всего лишь его смиренные представители здесь, на земле. Я прежде думал, это церкви и священники. Церкви и священники – во втором эшелоне.